Уйди скорей и не спеши обратно - Фред Варгас

Он открыл дверь «Викинга», размышляя, осмелится ли нормандец вышвырнуть его, как того посетителя. Но Бертен не двинулся с места, пока Адамберг протискивался под нос драккара за свой столик. Хозяин не шевельнулся, но и не приветствовал вновь прибывшего, а сразу вышел, как только Адамберг сел за стол. Комиссар понял, что через две минуты всем будет известно, что пришел легавый, упрятавший Дамаса, и скоро вся компания накинется на него. Этого ему было и надо. Может, даже сегодня в виде исключения постояльцы Декамбре будут обедать в «Викинге». Он положил телефон на стол и стал ждать.

Через пять минут в дверях показалась воинственная кучка людей во главе с Декамбре, за ним шла Лизбета, Кастильон, Ле Герн, Ева и многие другие. Только у Ле Герна был почти равнодушный вид. Новые потрясения не потрясали его уже давно.

— Садитесь, — почти приказал Адамберг, поднимая голову, чтобы вглядеться в грозные лица, которые его окружали. — А где малышка? — спросил он, не видя Мари-Бель.

— Она заболела, — глухо проговорила Ева. — Лежит в постели. Из-за вас.

— Вы тоже садитесь, Ева, — сказал Адамберг.

Всего за день молодая женщина изменилась, Адамберг прочел на ее лице ненависть, о которой нельзя было и догадываться и которая совершенно стерла с него старомодную прелесть меланхолии. Еще вчера оно казалось трогательным, сегодня же выглядело устрашающе.

— Освободите Дамаса, комиссар, — нарушил молчание Декамбре. — Вы совершаете ошибку, о которой потом горько пожалеете. Дамас и мухи не обидит, он кроток как овечка. Никогда он никого не убивал, никогда.

Не отвечая, Адамберг отошел в туалет, чтобы позвонить Данглару. Надо отправить двоих людей проследить за квартирой Мари-Бель на улице Конвенции. Потом вернулся к столу и сел напротив старого грамотея, взиравшего на него с высокомерием.

— Дайте мне пять минут, Декамбре, — попросил он, подняв руку и растопырив пальцы. — Я поведаю вам одну историю. Мне плевать, нравится вам это или нет, я все равно ее расскажу. А когда я рассказываю, то говорю, как умею, своими словами, и так быстро, как могу. Мой заместитель иногда засыпает, слушая меня.

Декамбре вздернул подбородок, но промолчал.

— В 1918 году, — начал Адамберг, — Эмиль Журно, по профессии старьевщик, возвращается с войны целым и невредимым.

— Ближе к делу, — перебила Лизбета.

— Помолчи, Лизбета, дай ему сказать. Пусть оправдается.

— Четыре года на фронте без единой царапины, — продолжал Адамберг, — это настоящее чудо. В 1915 году старьевщик спасает жизнь своему капитану, отыскав его, раненного, на нейтральной полосе. Перед отправкой в тыл, в знак благодарности, капитан дарит рядовому Журно свой перстень.

— Комиссар, — снова вмешалась Лизбета, — мы тут собрались не за тем, чтоб слушать сказки про старые добрые времена. Нечего нам зубы заговаривать. Мы пришли говорить о Дамасе.

Адамберг взглянул на Лизбету. Она была бледна. Он впервые видел, как бледнеет черная кожа. Она стала серой.

— Но история Дамаса берет начало из старых добрых времен, Лизбета, — пояснил Адамберг. — Продолжим. Рядовому Журно повезло. В перстне капитана оказался алмаз размером крупнее чечевичного зерна. Эмиль Журно не снимал его всю войну и носил камнем внутрь, замазав грязью, чтобы никто не позарился. В восемнадцатом году он демобилизовался и вернулся в нищету Клиши, однако перстня не продал. Для Эмиля Журно кольцо стало священным талисманом, хранящим от бед. Два года спустя в его поселок приходит чума, вымирает целая улица. Но семейство Журно, Эмиль, его жена и их дочь Клементина шести лет, чудом избежали болезни. О них начинают болтать, их осуждают. От местного доктора, пользовавшего бедный поселок, Эмиль узнает, что алмаз оберегает от болезни.

— Это правда или чушь? — раздался из бара голос Бертена.

— Так пишут в книгах, — ответил Декамбре. — Продолжайте, Адамберг. Ваш рассказ затянулся.

— Я предупреждал. Если хотите узнать новости о Дамасе, придется дослушать до конца.

— Новость есть новость, — вставил Жосс, — старинная она или новая, длинная или короткая.

— Спасибо, Ле Герн, — ответил Адамберг. — Эмиля Журно обвинили в том, что он управляет чумой и, возможно, сеет ее.

— Нам-то что до этого Эмиля? — возмутилась Лизбета.

— Это прадедушка Дамаса, Лизбета, — ответил Адамберг с некоторым нажимом. — Семье Журно угрожают расправой, и ночью они бегут из поселка Оптуль, отец уносит дочь на спине мимо мусорных куч, где подыхают чумные крысы. Алмаз хранит их, живые и невредимые, они укрываются у кузена в Монтрее и возвращаются домой, только когда все уже кончено. С этих пор к ним относятся по-другому. Раньше Журно клеймили позором, теперь же они герои, господа, повелители чумы. Чудесное спасение стало для старьевщиков их славой и девизом. Эмиль окончательно привязался к своему перстню и увлекся историями о чуме. После его кончины дочь Клементина наследует славу, перстень и истории. Она выходит замуж и воспитывает свою дочь Розелину в гордом сознании власти Журно. Ее дочь выходит замуж за Эллер-Девиля.

— Мы удаляемся, комиссар, — пробурчала Лизбета.

— Напротив, приближаемся, — возразил Адамберг.

— Эллер-Девиль? Авиапромышленник? — хмуро осведомился Декамбре.

— Потом он им станет. А тогда это был юноша двадцати трех лет, честолюбивый, умный, жестокий, который хочет покорить мир. Это был отец Дамаса.

— Фамилия Дамаса — Вигье, — поправил Бертен.

— Это вымышленное имя. Его настоящая фамилия — Эллер-Девиль. Он вырос, видя грубость отца и слезы матери. Эллер-Девиль бил жену и поколачивал сына, когда мальчику исполнилось семь, отец бросил семью.

Адамберг посмотрел на Еву, та потупила взгляд.

— А малышка? — спросила Лизбета, начиная интересоваться рассказом.

— О Мари-Бель пока речи нет. Она родилась гораздо позже Дамаса. Каждый раз, как только можно, Дамас прячется у своей бабки Клементины в Клиши. Она утешает ребенка, подбадривает его и укрепляет его дух рассказами о славе семьи Журно. После побоев и ухода отца легенда семьи Журно становится единственной опорой Дамаса. Когда ему исполняется десять лет, бабушка торжественно передает ему алмазный перстень и вместе с ним власть повелевать над бичом Божиим. И вот то, что для мальчика было игрой, укрепляется в его сознании и становится замечательным орудием мести, но пока только символическим. Бродя по рынкам Сент-Уана и Клинянкура, бабка собрала целую библиотеку книг о чуме, той, что случилась в 1920 году, и обо всех других, которым было суждено сотворить семейную сагу. Представьте себе это на минуту. Время идет, Дамас становится настолько взрослым, чтобы самому утешаться чтением жутких рассказов о черной чуме. Его они не страшат, совсем наоборот. Он носит алмаз великого Эмиля, героя Первой мировой и победителя чумы. Эти рассказы утешают его, они вознаградят его за несчастное детство. Они его спасательный круг. Вы следите за моей мыслью?