Уйди скорей и не спеши обратно - Фред Варгас

— Это правда, — сказал Рубо, цепляясь за стул. — Какого черта нам было над ними издеваться? Они и так струсили, обмочились со страху, когда нас увидали.

— «Они»?

Рубо снова закусил губу.

— Их было много? Поторопись, Рубо, я чувствую, время не терпит.

— Еще была девчонка, — пробормотал Рубо. — Что нам оставалось делать? Когда мы схватили его, с ним была подружка, ну и что? Мы взяли обоих.

— Девушку тоже «прижали»?

— Совсем чуть-чуть. Но я ни при чем, клянусь.

— Врешь. Убирайся, не хочу тебя видеть. Отправляйся навстречу судьбе, Кевин Рубо, я умываю руки.

— Это не я, — прошептал Рубо, — клянусь! Я не зверь. Могу переборщить, если меня достанут, но я не как другие. Я просто смеялся и стоял на шухере.

— Верю, — сказал Адамберг, не веря ни единому слову. — И над чем ты смеялся?

— Ну, над тем, что они делали.

— Быстрее, Рубо, еще пять минут, и я тебя вышвырну.

Рубо шумно втянул воздух.

— Они его раздели, — тихо продолжил он, — и облили ему бензином его… вылили ему на…

— На член, — договорил Адамберг.

Рубо кивнул. Капли пота стекали по его лицу, исчезая в волосах на груди.

— Они зажгли зажигалки и вертели рядом, приближая к… к его штуке. Он вопил, просто помирал от страха, думая, что его прибор сейчас подпалят.

— Слегка пригрозили, — проговорил Адамберг. — Что потом?

— Потом его уложили на стол и приколотили его.

— Приколотили?

— Ну да. Это называется украсить. Навтыкали в него кнопок, а потом засунули дубинку в его… ему в задницу.

— Потрясающе, — проговорил Адамберг сквозь зубы. — А девушка? Не говори мне, что ее не тронули.

— Я тут ни при чем, — закричал Рубо, — я на шухере стоял. Просто смотрел и смеялся.

— Тебе и сейчас смешно?

Рубо понурил голову, по-прежнему держась за стул.

— Что было с девушкой? — повторил Адамберг.

— Ее пятеро по очереди изнасиловали. У нее кровь пошла. А под конец она лежала и не двигалась. Я даже подумал, что перестарались, что она умерла. А она умом тронулась, перестала окружающих узнавать.

— Пятеро? Я думал, вас было семь.

— Я ее не трогал.

— А шестой? Он тоже ничего не сделал?

— Это была девчонка. Она. — Рубо указал на фотографию Марианны Барду. — Она жила с одним из тех мужиков. Мы не хотели баб впутывать, но она сама увязалась.

— Что она делала?

— Это она поливала бензином. Хохотала как сумасшедшая.

— Чудное зрелище.

— Да, — отозвался Рубо.

— И что потом?

— Потом парень весь в блевотине позвонил, мы выкинули их на улицу голыми вместе со шмотками, а сами пошли в кабак.

— Приятный вечер, — кивнул Адамберг. — Такое стоит отметить.

— Меня это отрезвило, клянусь. Больше я этим не занимался и тех парней больше не видел. Получил бабки по почте, как договорились, и больше не слышал об этом.

— До этой недели.

— Да.

— Когда ты узнал жертв.

— Только этого, этого и женщину. — Рубо указал на фотографии Виара, Клерка и Барду. — Я видел их только один вечер.

— Ты сразу понял?

— Только после смерти женщины. Я ее узнал, потому что у нее на лице было полно родинок. Тогда я посмотрел на другие фотки, и до меня дошло.

— Что он вернулся.

— Да.

— Знаешь, почему он так долго ждал?

— Нет, не знаю.

— Потому что потом он пять лет был в тюрьме. Его подружка, которая из-за вас тронулась умом, через месяц выбросилась из окна. Это тоже на твоей совести, Рубо, если тебе мало.

Адамберг встал, широко распахнул окно, чтобы вдохнуть воздуха и выгнать из комнаты запах пота и ужаса. На секунду он замер, наклонившись над балюстрадой, и поглядел на шагающих внизу людей, которые не слышали эту историю. Было четверть восьмого. Сеятель еще спал.

— Почему ты испугался, если его поймали? — спросил Адамберг, повернувшись.

— Потому что это не он, — выдохнул Рубо. — Тут вы попали пальцем в небо. Тот парень, над которым мы издевались, был дохляк, его щелчком можно было опрокинуть, мозгляк, рохля, книжный червь, ему и щепки не поднять. А тот, кого по телику показали, — силач, здоровяк, это совсем другой, точно вам говорю.

— Ты уверен?

— На все сто. Тот был хилый, я хорошо помню. Он на свободе и ищет меня. Теперь я вам все рассказал и требую от вас защиты. Но клянусь, я ничего не сделал, я на шух…

— На шухере стоял, я слышал, не трудись. А ты не думаешь, что человек может измениться за пять лет тюрьмы? Особенно если он вбил себе в голову отомстить вам? Ты не думаешь, что мускулы, в отличие от мозгов, можно накачать? И что, если ты так и остался дураком, он смог изменить себя по собственной воле?

— Зачем?

— Чтобы смыть позор, чтобы жить и судить вас.

Адамберг подошел к шкафу, достал из него прозрачный пакет с большим конвертом цвета слоновой кости внутри и легонько потряс им перед носом Рубо:

— Узнаешь?

— Да, — ответил тот, собрав морщины на лбу. — Я нашел такой на полу, когда сейчас выходил из дому. Он был открыт, а внутри пусто.

— Это подбросил сеятель. Тот самый конверт, в котором были смертоносные блохи.

Рубо стиснул руки на животе.

— Ты боишься чумы?

— Не очень, — ответил Рубо. — Не верю я в эту туфту. Это все сказки, чтобы пыль в глаза пустить. Я думаю, он душит.

— И ты прав. Ты уверен, что конверта не было вчера?

— Уверен.

Адамберг задумчиво потер щеку.

— Иди взгляни на него, — сказал он, подходя к двери.

Рубо колебался.

— Что, теперь тебе не до смеха? Не то что в старые времена? Пошли, ты ничем не рискуешь, зверь заперт в клетке.

Адамберг подвел Рубо к камере Дамаса. Тот еще спал сном праведника, на одеяле четко вырисовывался его профиль.

— Посмотри на него хорошенько, — сказал Адамберг. — Не торопись. Не забывай, что прошло уже восемь лет с тех пор, как ты его видел, и что тогда он был не в лучшей форме.

Рубо как зачарованный уставился на Дамаса через прутья решетки.

— Ну, что? — спросил Адамберг.

— Может, и он, — ответил Рубо. — Рот похож. Мне надо глаза видеть.

Под перепуганным взглядом Рубо Адамберг открыл камеру.