Управление - Андреас Эшбах

Хелена невольно прижала руки ко рту. Теперь, когда Артур в изнеможении остановился, она убрала их и сказала:

– Эти сведения – они были получены нами. Управление национальной безопасности занимается всеми сведениями захваченных хранилищ данных. В то время я там еще не работала, но знаю, что так оно и было.

Артур посмотрел на нее так, словно забыл, что она здесь.

– Так далеко от происходящего?..

– Да, – ответила Хелена. – Расстояние не имеет значения, когда задействованы компьютеры.

Его взгляд продолжал блуждать.

– У нас были четкие приказы в отношении народного сопротивления, – сказал он. – Наш фронт продвигался вперед, вглубь Польши, быстрее, чем можно было бы убежать, и действовало правило, что если нас обстреливают из дома за линией фронта, то этот дом будет сожжен со всем, что там есть. Если дом находился в деревне и не ясно, из какого дома были сделаны выстрелы, то должна быть сожжена вся деревня.

– Боже мой, – выдохнула Хелена. – Кто отдает такие приказы?

– Генерал-майор Федор фон Бок, тогдашний главнокомандующий группой армий «Север», ныне кавалер Рыцарского креста и генерал-фельдмаршал. – Артур потер лоб. – И это еще не самое худшее. Но за первые два месяца после начала войны в Польше было сожжено более пятисот деревень и городов.

– Более пятисот!

– И я был одним из тех, кто это сделал. Хотя сам я и не бросал факелы на соломенные крыши, я был исполнен тем же духом, что и все остальные. Офицеры снова и снова рассказывали нам, какими варварами, какими недочеловеками были поляки – скотоподобными, коварными зверями, копошащимися в грязи, умственно отсталыми, от которых нельзя ожидать ничего, кроме низости и коварства. При этом большинство из них были просто бедными, не более того. – Он покачал головой. – А ведь они были достаточно хороши, чтобы привезти их в рейх как иностранных рабочих, сотни тысяч.

Хелена кивнула. Мари рассказывала ей об этом, а еще о том, что Отто ходатайствовал о назначении ему таких иностранных работников; не потому, что ему требовалась рабочая сила, а для того, чтобы обеспечить защиту хотя бы нескольким молодым людям. Но ничего не вышло, потому что они не были членами партии, а считались «твердолобыми почитателями папы римского».

– Но ты не стрелял? – удостоверилась Хелена.

Артур покачал головой.

– Я штурмовал Польшу, не сделав ни единого выстрела. Я только ездил. Но я помог разграбить страну. Черт возьми, чего мы только не крали! В излучине Вислы мы нашли целые подвалы, полные слитков меди, цинка, свинца, погрузили все это и отправили домой в рейх. Мы спиливали железные садовые ворота и ограждения парков, откручивали железнодорожные рельсы, собирали и расплавляли канделябры и сковороды, чтобы снабжать немецкую военную промышленность.

– Но все же ты не стрелял.

– Тогда нет, – сказал Артур. – Позже.

– Позже?

Что-то изменилось, замкнулось. Артур посмотрел на часы и сказал:

– Уже поздно. Думаю, тебе уже пора.

* * *

Посещение Артура стало излюбленной привычкой Хелены, средоточием ее жизни. Вскоре ее собственной библиотеки было уже недостаточно, чтобы обеспечить его чтением, его, которому весь день было нечем заняться, кроме как читать, и который к тому же был быстрым читателем, и потому она отправилась в городскую библиотеку взять книги, которые, как она предполагала, могли бы понравиться Артуру.

Однако через некоторое время библиотекарша заприметила в ней необычайно усердную читательницу, и при возвращении книг эта пожилая назидательная женщина стала расспрашивать ее о том, понравились ли они ей, что она думает о решениях того или иного персонажа и тому подобное.

Эти вопросы сначала смутили Хелену, она сама не читала эти книги, но у этой проблемы было простое решение: она попросила Артура всегда рассказывать ей, о чем книги и что он думал по этому поводу, и поэтому Хелена всегда была готова ответить на вопросы библиотекарши. Подспудное недоверие, которое поначалу излучала женщина, ослабло, и она стала рекомендовать ей книги. Хелена охотно следовала этим рекомендациям, за исключением тех случаев, когда речь заходила об откровенно женской литературе – например, сентиментальных любовных романах, биографиях выдающихся программисток и тому подобном, что, безусловно, не заинтересовало бы Артура.

Она явно ощущала, насколько важны Артуру ее визиты и их разговоры. В остальном он был одинок, и чем больше проходило времени, тем более замкнутым он себя чувствовал. Раз в неделю Отто находил возможность позволить Артуру провести час на солнце и свежем воздухе, что казалось замечательным сейчас, когда весна цвела во всей красе, но большее оставалось невозможным, и даже это было очень опасно – Артур до сих пор был в розыске. Время от времени Хелена заглядывала в базу данных гестапо – для этого ей требовалось особое письменное разрешение, но на практике это никого не волновало, – и следила за ходом расследования. Артур Фрай вместе с десятками других имен значился в списке, который каждую неделю рассылался по электронной почте во все полицейские участки, и в этом списке он каждую неделю поднимался на несколько позиций выше, в зависимости от того, сколько других дезертиров было поймано. Она читала и относящиеся к нему отчеты о розыске: гестапо предполагало, что он находится в Мюнхене или Берлине, уже опросило всех членов семьи, друзей, родственников и знакомых и провело тщательные обыски в их квартирах.

У Мари приближался срок наступления родов. Теперь все шло медленно, и ей все труднее становилось заботиться об Артуре. О том, что она больше не может приносить ему каждый день горячую еду, Хелена узнала от нее; Артур же ни разу не проронил об этом ни слова, его переполняла благодарность хозяевам дома. Так Хелена и в самом деле начала помогать Мари, даже несмотря на то, что это ограничивало ее время с Артуром.

Артур не жаловался и всегда был рад ее видеть. Они проводили прекрасные часы, рассказывая друг другу всю свою жизнь. Артур происходил из простой семьи, его отец был заводским рабочим, а мать постоянно подрабатывала надомной работой, чтобы семья могла сводить концы с концами. Его родители были разочарованы тем, что он изучал именно историю, а не что-то прикладное, полезное, что могло бы его прокормить.

А вот с сестрой, которая была на четыре года старше него и вышла замуж за коммивояжера, у него вообще не было особых отношений.

– Тогда почему ты ожидал, что она тебя спрячет? – удивилась Хелена, но Артур только пожал плечами, и она больше не стала приставать к нему с расспросами.

Он рассказывал о войне и об учебе во время войны. После того как он пробыл некоторое время в Польше, его отпустили на триместр продолжить учебу и отправили в Мюнхен.

– Из-за войны больше нет семестров, только триместры, а значит, все происходит довольно поспешно. Больше нельзя самостоятельно выбрать место учебы, нужно идти туда, куда отправляют. И хуже всего то, что нельзя арендовать каморку и быть самому себе хозяином, а надо жить в студенческой компании. И это прискорбно! Сначала нас запихнули в казарму, через месяц нам пришлось съехать в старую школу, по двенадцать человек в комнате, без отопления. Каждый день было построение, что означало – явиться в форме и ждать, ждать, ждать. В какой-то момент я все же снял комнату в гостинице и являлся только на построение, что достаточно раздражало. Но, по крайней мере, мне было тепло и я мог спокойно учиться.