Тайный шифр художника - Олег Рой

– Ничего не понимаю! Что ты несешь? Какого одного лимона, какого второго? Кто их вам предлагал? Маньковский?

– Какой еще, на хрен, Маяковский? – пробормотал Пашка. – Баба предлагала.

– Что за баба? – Я спрашивал быстро, чтобы его дубовая башка не успевала соображать. Если он будет отвечать, не задумываясь, то, скорее всего, выдаст правду.

– Батькина баба, – послышалось в ответ. – Он с ней пару лет назад где-то скорешился. Чего-то они мутили меж собой…

– Что за баба, как звать?

– Ритой вроде… Чернявая… Из себя видная…

Я даже особенно не удивился. В общем, довольно логично. Ритой или Ритусей звали секретаршу Маньковского, высокую брюнетку. Вряд ли она имела в этом деле какой-то свой личный интерес, но действовать по распоряжению экстрасенса вполне могла.

– Давай дальше, – скомандовал я, энергично ткнув его пистолетом. – На кой этой фифе был ваш батя?

– Не знаю, – прохрипел Пашка. – Он нам не докладывался… Мишка что-то слышал краем уха… Вроде на мокруху она его нанимала… Или покойников каких-то раскопать…

Вот это поворот! Значит, мелькнула догадка, «последний оставшийся в живых» – вовсе не жертва?

– А что за два лимона, которые она вам с Мишкой обещала?

– Так один за батю… – Паша еле ворочал языком. – Предложила уложить его в ящик, только шкуру не портить. Иначе, сказала, никаких денег…

– И что? – Я не поверил своим ушам. – Вы убили родного отца?

Лицо Пашки исказила гримаса, но на этот раз не боли, а злобы.

– Да поделом ему! Он над нами с Мишкой всю жизнь измывался… Чуть что, сразу нагайкой, пока кровью плевать не начнешь… А мать вообще осетрам скормил…

– Как это? – не понял я.

– А так… Мы ж осетров разводим… Он бил-бил мать, да и забил до смерти… Хоронить не стал, так и бросил в пруд. А эти падлы что хошь сожрут и не подавятся…

Раньше я думал, что «волосы встали дыбом» – это такое образное литературное выражение. А сейчас понял – ничего подобного. Сам ощутил именно это, на собственной шкуре.

– Ну а какого ж черта вы с братом тут с ним торчали? – не выдержал я. – Почему не уехали? Страна большая, а вы здоровые мужики – неужто не нашли бы, куда деться?

– А бабло-то? – прохрипел он. – Знаешь, сколько мы на этих осетрах бабла заколачиваем? В других местах мне такого бабла никто не даст…

Честное слово, я жалел, что не убил его. И сам не понимаю, как сдержался.

– И где же Лом? – выдавил я из себя.

Он снова облизнулся, и на губах появилось что-то вроде усмешки.

– В рыбном холодильнике лежит… Целенький. Ждет, когда она за ним приедет… Попить бы…

– Обойдешься! Что за второй лимон, о котором ты говорил?

– А это уже за вас… За тебя с твоей девкой… Мишке та баба так и сказала… Мол, если заявятся такие, так не отпускать…

Вот даже как? Откуда же Ритуся узнала, что мы собираемся к Лому? Все-таки видела нас в гостинице? Хотя могла и в регистрационной книге посмотреть…

– Понятно, – протянул я, хотя на самом деле мне мало что было понятно. – Когда баба-то обещала явиться?

– Не знаю… – прохрипел Пашка. – Мишка с ней связь держал… А ты его убил, падла…

Ну да, из всех участников этой истории падлой, конечно, был именно я. И никто другой.

– Да жив твой братан, – буркнул я, поднимаясь с корточек. – Контузило его только. Очухается.

– Не врешь? – На его тупом лице промелькнула тень надежды. – А, может, ты меня того… В больничку отвезешь?

– Ага, – кивнул я. – И в ресторан. А потом в сауну с девками. Обойдешься. Нет уж, я сейчас поеду, а сюда ментов пришлю, чтоб тебе не скучно было. Им все расскажешь – и про бабу, и про то, как вы с Мишкой батю пришили…

– Я ведь и про тебя расскажу, гнида, и про девку твою! – выкрикнул мне вслед Пашка, но меня эта угроза не слишком испугала. Хоть бы и расскажет – вряд ли кто ему поверит… А мы с Викой к тому времени будем уже далеко.

Я собирался уйти пешком, но напоследок все же предпринял еще одну попытку перебраться на «бобике» через поваленную сосну. И в этот раз – снова почти чудо! – мне это удалось.

До поселка я долетел в мгновение ока. Издалека увидев «бобик», Вика выскочила на дорогу и чуть ли не на ходу запрыгнула в машину.

– Господи, Грек! Я чуть с ума не сошла! Ты в порядке?

– В полном, – заверил я. – Едем отсюда быстрее. Только по дороге надо в милицию позвонить.

Таксофон отыскался километра за три дальше по дороге. Я набрал «02» и, подражая героям кино, сообщил измененным голосом, что на осетровой ферме двое раненых и труп в холодильнике. После чего спешно повесил трубку и рванул «бобика» с места.

– Мне бы в голову не пришло, что ты умеешь стрелять, – заметил я, выруливая на шоссе.

– В школе научилась, – пожала плечами Вика. – У нас военрук такой дотошный был… Всех без разбора, и ребят, и девчонок, заставлял и в тир ходить, и автомат на время собирать-разбирать, и первую помощь оказывать. Так вдалбливал все это нам в головы! Меня хоть ночью разбуди, сразу расскажу, какую куда повязку накладывать.

Вот уж воистину – слава советским военрукам! Ведь только благодаря тем урокам НВП мы с Викой сегодня остались живы…

Я старался выжать из «бобика» все, на что он способен – только бы быстрее убраться подальше от этого проклятого места. Подальше, подальше! Слегка расслабиться я сумел лишь после того, как разбитая грунтовка сменилась каким-никаким асфальтом – значит, до Туринска рукой подать. Ну наконец-то! Можно будет долго стоять под обжигающими струями душа, смывая, сдирая с себя кровь, грязь, страх, омерзение…

Тьфу ты, черт! Откуда здесь гаишники? Вот ведь принесло… Небось какая-нибудь операция «Перехват». Ладно, откуплюсь, если что…

Почти поперек дороги стоял замызганный «уазик», а рядом – трое мужчин в серой форме. Один, повыше, с автоматом. Ну точно – операция «Перехват». Каких-нибудь зэков сбежавших ловят – наверняка тут зона есть поблизости, места-то самые…

Немолодой, не то плохо выбритый, не то давно не бритый инспектор повелительно махнул жезлом. Я послушно съехал на обочину.

– Выйти из машины! – скомандовал «жезлоносец». – Права и техпаспорт!

Вытащив из бардачка техпаспорт, я двинулся к инспектору, изобразив лицом «просителя»:

– Командир, я тачку по случаю купил, вот только что. Прав с собой нет, не успел еще… Может, решим это как-то…

Что-то ужалило меня в шею. «Рано в этом году кусачие твари повылетели», – глупо подумал я. И мир померк, превратившись в кромешную тьму.

Просыпаясь, я всегда слышу музыку. Она звучит в голове без всякого плеера: иногда та, что я слушал днем раньше, иногда та, что снилась, иногда мозг на зыбкой грани между еще сном и уже явью прокручивает случайно выбранный отрывок – подобно тому, как сам я выбираю методом слепого тыка очередную кассету.