Уинстон Черчилль. Власть воображения - Франсуа Керсоди

Впрочем, в конечном итоге командующим удалось добиться своего: 23 марта 1932 г. «Десятилетнее уложение» было отменено. Но финансовая ситуация оставалась критической, и правительство пыталось восстановить баланс бюджета, поэтому было объявлено, что отмена «Десятилетнего уложения» «не является основанием для увеличения военных расходов в ближайшее время…». Фактически ничего не изменилось, и год спустя первый лорд Адмиралтейства под давлением своего штаба был вынужден потребовать от членов кабинета подтвердить, «что они отдают себе отчет о состоянии небоеготовности, в котором находится флот, и что они принимают ответственность на себя». Со странной беспечностью премьер-министр Макдоналд все подтвердил…

Когда Черчилль публично возмущался положением дел, его противники напоминали, что он сам в немалой степени способствовал ослаблению обороноспособности страны. Разве не он, будучи военным министром и министром авиации, проводил демобилизацию в 1919 г.? Разве не он сократил кредиты армии и ВВС в начале 1920-х гг.? Не он ли в бытность министром финансов урезал бюджет Адмиралтейства? И разве не его детищем было печально известное «Десятилетнее уложение»? То была правда, но критики забывали о двух вещах: Черчилль лишь претворял в жизнь решения правительства, и все это происходило в десятилетие, не знавшее ни малейшей угрозы миру[131]. В 1932 г., напротив, мировой экономический кризис с его политическими и социальными последствиями способствовал возвышению А. Гитлера, на чей счет Черчилль никогда не испытывал иллюзий[132], еще в 1925 г. ознакомившись с первым переводом на английский книги фюрера «Майн Кампф», в которой четко и без обиняков были изложены положения нацистской идеологии – стереть следы Версальского «диктата», вооружить Германию, присоединить к ней все территории, населенные немцами, и завоевать жизненное пространство на Востоке, к чему добавлялись смертельная ненависть к евреям и безумная жажда мирового господства. В отличие от подавляющего большинства соотечественников, Черчилль поверил на слово автору этой путаной и злобной книги. Скоро личный опыт подкрепил его опасения.

Как мы помним, потомок 1-го герцога Мальборо задумал написать биографию прославленного предка. Это исследование обещало принести большие деньги и заодно свести старые фамильные счеты. Черчилль считал, что обожаемый им Маколей постыдным образом принизил победителя при Бленхейме, и жаждал восстановить историческую справедливость. Не прекращая сочинительства статей, он занялся масштабным проектом со свойственными ему энергией и обстоятельностью. Мобилизовав множество помощников, он исследовал архив замка Бленхейм и горы документов, хранившихся в Нидерландах с XVIII в.; чтобы получить более правильное представление о событиях той эпохи, дотошный биограф предпринял большое турне по полям сражений герцога Мальборо, которое и привело его в Германию летом 1932 г.

Поездка оказалась познавательной во всех отношениях. Черчилль и его компаньоны обошли поле битвы при Бленхейме вдоль и поперек, но они также смогли получить представление о современных немецких реалиях в тот самый момент, когда Гитлер начинал восхождение на вершину власти. В Мюнхене Уинстон едва не удостоился аудиенции у фюрера, но и так повсюду в стране ощущалась «гитлеровская атмосфера», которая произвела на него глубокое впечатление и вдохновила его по возвращении в Лондон выступить с речью: «Все эти группы бравых молодых немцев на улицах и дорогах Германии, преисполненных стремления пожертвовать собой ради Родины-матери, жаждут оружия; когда они получат это оружие, поверьте мне, они потребуют вернуть им утраченные территории и колонии, и сие не преминет потрясти до основания – и даже уничтожить – все страны, о которых я говорил… и даже кое-какие другие, о которых я не говорил».

30 января 1933 г. Гитлер стал канцлером, и Черчилль понял, что его худшие опасения оправдались; речи о мире были теперь бессмысленными, а планы разоружения – самоубийственными. Но общество этого не понимало, и члены Оксфордского студенческого союза большинством голосов приняли резолюцию «ни при каких обстоятельствах не воевать за короля и Отечество». Получив столь красноречивое признание в слабости, правительство продолжало следовать своей дорогой походкой сомнамбулы: «план Макдоналда», представленный на Женевской конференции в феврале 1933 г. и предназначенный для успокоения Гитлера, предусматривал сокращение французской армии с пятисот до двухсот тысяч человек, тогда как Германия могла увеличить вооруженные силы вдвое, чтобы сравняться с Францией. Англия, Италия и Франция (особенно Франция) должны были уничтожить часть тяжелой артиллерии и сократить авиацию до пятисот самолетов у каждой стороны… Макдоналд, которого военные вопросы не интересовали совершенно, признался депутатам в следующем месяце: он «не мог претендовать на то, что лично ознакомился с этими цифрами», когда представлял документ в Женеве… К некомпетентности добавилось еще и несерьезное отношение, но такое признание премьера было встречено овацией депутатов – лейбористов, либералов и консерваторов! Черчилль ответил ему 23 марта: «Мне отнюдь не кажется мудрым оказывать давление на Францию, чтобы она приняла этот план в текущей ситуации. Сомневаюсь, чтобы французы его приняли. Они должны с большим беспокойством следить за тем, что происходит сейчас в Германии. Я сказал бы даже, что в этом месяце, полном тревог, найдется немало людей, которые скажут себе то, что я сам повторяю уже много лет: “Благодарю тебя, Господи, что есть французская армия!”». Сказать, что Черчилля не поняли, значит ничего не сказать: «Я очень хорошо запомнил, – напишет он позже, – выражение муки и неприязни, появившиеся на лицах депутатов на всех скамьях палаты общин, когда я произнес: “Благодарю тебя, Господи, что есть французская армия!”». Макдоналд и Саймон продолжили обсуждать в Женеве свой проект одностороннего разоружения с полного и единодушного одобрения общества.

Но странное дело, Гитлер сам уберег их от последствий их же собственной недальновидности. Быть может, подобная очевидная глупость показалась ему подозрительной? Так или иначе, в самом конце 1933 г. фюрер вывел Германию из Лиги Наций и отозвал немецкую делегацию с конференции по разоружению. Его демарш должен был бы открыть глаза англичанам, тем более что за ним последовали другие: роспуск всех политических партий, кроме НСДАП, создание первых концентрационных лагерей, увеличение армии до трехсот тысяч человек, кровавая «ночь длинных ножей», попытка нацистского переворота в Вене и, наконец, установление диктатуры фюрера в августе 1934 г. после смерти президента П. Л. Гинденбурга.