Сбежавшие сестры - Сэнди Тейлор

Я была так занята тем, чтобы успокоить Олив, что не заметила высокого мужчину с рыжей бородой, который шел к нам по платформе.

Олив держалась за мою руку всю дорогу домой. Фредди сидел на плечах у Тони, а мы с папой постоянно улыбались друг другу. Мое сердце настолько переполнилось счастьем, что было трудно дышать.

– А ты не хочешь пойти за руку с мамой и папой? – спросила я у Олив.

Она помотала головой.

Когда мы дошли до гостиницы, над входом была растянута вывеска с надписью «Добро пожаловать домой!», а миссис Райт и миссис Бэкстер стояли под ней, утирая слезы. Смеясь и плача, мы все вошли внутрь. Олив отстала от всех с печальным и встревоженным видом.

– Вы не против, если мы с Олив немного прогуляемся? – спросила я.

Мама улыбнулась:

– Конечно, нет, идите.

Тони тут же поднялся, как будто хотел пойти с нами, но я покачала головой. Судя по выражению его лица, он меня понял.

Мы пошли на набережную. Море было таким спокойным, что больше походило на зеркало, растянувшееся до самого горизонта. Мы молча сели на скамейку, держась за руки. Наконец Олив заговорила:

– Что это за мужчина, Нелл?

Она не помнила его. Мне как-то не пришло в голову, что моя сестренка забудет папу, но, если подумать, в этом не было ничего удивительного. Ей было всего четыре, когда он ушел на войну. Я должна была говорить с ней о нем, поддерживать ее детские воспоминания, но мне как-то не пришло в голову, что она забудет такого важного, сильного и прекрасного человека. Я обняла сестру за плечи:

– Это твой папа, Олив. Ты совсем его не помнишь?

Она покачала головой.

– Он самый-самый лучший, самый добрый папа на свете и очень тебя любит. Он работал в доках, а я ходила к реке, чтобы отнести ему обед, и привозила тебя в коляске. Ты была такой красивой малышкой, Олив, и все вокруг это замечали, а папа очень гордился и с радостью показывал тебя своим товарищам. Тебе очень повезло с папой.

– Похоже, он хороший, но я все еще не могу его вспомнить, Нелл.

– Это потому, что он служил во флоте и сражался на войне. Ты совсем-совсем его не помнишь?

– Нет.

– Ничего, у тебя будет куча времени, чтобы заново познакомиться с ним и полюбить его, и я тебе обещаю, Олив, ты обязательно его полюбишь, не переживай. Тебе ничего не нужно будет делать, это произойдет само собой.

– Но я помню Тони, хотя раньше он был меньше. Он спрыгнул с поезда и убежал домой, так ведь? Потому что он был маленьким паршивцем!

Я рассмеялась:

– Так и есть, убежал. И он действительно был маленьким паршивцем. Сейчас он стал выше ростом, но это по-прежнему Тони, так что, думаю, он все тот же маленький паршивец. А малыш, который лежал в колыбельке, – это твой брат Фредди, а ты его старшая сестра.

Олив не ответила: она погрузилась в свои мысли, и я не стала ей мешать. Мне самой с трудом верилось в происходящее, а моей сестренке, наверное, было еще сложнее. Мы три года не видели своих родных. Олив уехала из Бермондси пятилетним ребенком. Ей потребуется время, чтобы привыкнуть. Как ни странно, я поняла, что мне тоже нужно время. Я в одиночку заботилась о сестре с того самого момента, как Тони бросил нас и выпрыгнул из поезда. Теперь я могла снять с себя бремя ответственности, однако мысль об этом почему-то не принесла мне облегчения. Казалось, мы должны быть вне себя от радости, но вместо этого мы ощущали лишь тревогу и недоумение. Я улыбнулась сестренке.

– Все будет хорошо, – пообещала я.

– А ты точно уверена, что этот человек мой папа, Нелл?

– Абсолютно уверена.

– Вот Генри удивится! Я ему сказала, что у меня нет папы.

– Ох, Олив! У тебя всегда был папа!

– Да, но я-то этого не знала.

– Прости, милая. Нужно было спросить у меня.

– Мне кажется, ты была слишком занята. Ведь тебе приходилось убегать с фермы, спать в сараях и чужих спальнях, которые запирались на ключ, и бить людей лопатами по голове. Тебе некогда было думать о том, есть ли у меня папа.

– Ты всегда умела меня рассмешить, Олив.

– Пожалуй, это лучше, чем плакать, Нелл.

– Да, пожалуй.

– А можно Генри придет на чай, чтобы познакомиться с моим новым папой?

– Конечно, можно, пусть приходит на чай когда пожелает.

– Хорошо.

– Теперь ты готова идти домой?

Олив кивнула:

– Нужно рассказать Тетеньке Тете.

– Обязательно.

– И еще миссис Райт наверняка испекла пирог.

Мы вернулись в гостиницу, держась за руки. Нам всем нужно было рассказать свои истории, и мне не терпелось услышать, что произошло с мамой и папой.

Миссис Райт и миссис Бэкстер приготовили вкуснейший паштет, и мы все накинулись на него. Тони, как всегда, ел так, будто в жизни не видел еды. После ужина миссис Райт и миссис Бэкстер оставили нас.

– Мы пойдем, а вы общайтесь, – улыбнулась миссис Бэкстер.

– Мы вам так многим обязаны, – сказала мама. – Слов не хватит, чтобы отблагодарить вас за то, что позаботились о наших девочках.

Глаза миссис Бэкстер наполнились слезами.

– Да они ведь просто ангелы, – ответила она и поспешила выйти.

– Мы будем по ним скучать, – добавила миссис Райт и выскользнула за дверь вслед за сестрой.

У меня внутри похолодело.

– Мы же не вернемся в Бермондси? – спросила я.

– Нет, администрация выделила нам дом в Хоуве. Здорово, правда?

– То есть для всех нас? – удивилась я.

– Для всех, – кивнул папа.

Олив в панике уставилась на меня.

– Нет! – закричала она. – Я должна остаться здесь, я не могу бросить Генри, и Тетенька Тетя не хочет переезжать! Скажи им, что я не поеду, Нелл, скажи им!

В комнате повисло изумленное молчание. Все смотрели на Олив, которая буквально тряслась от ярости.

– Но ведь здесь не наш дом, Олив, – мягко возразила я. – Теперь мы сможем быть вместе с родными.

Олив выскочила из-за стола. Слезы покатились по ее щекам. Она бросила на маму злобный взгляд:

– Я не согласна! Я никуда не поеду, и вы меня не заставите!

У малыша Фредди задрожала нижняя губа. Он почувствовал: здесь что-то не так. Но мне было особенно больно видеть, как изменилась в лице мама. Папа покачал головой и взял ее за руку.

– Дай ей время, Кейт, она явно в растерянности.

Олив выбежала из комнаты.