Венец одержимых. Золотые миражи Востока - Юрий Ходырев

– А почему была избрана такая необычная казнь?

– Чтобы устрашить тех, кто сомневается в правильности церковных догматов. О таком наказании говорили еще евангелисты Иоанн, Матфей и Лука, – и он продекламировал. – «Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь»!

– Но чем же опасны катары?

– Своей независимостью. Они являются потомками первых христиан, бежавших сюда от преследования римских властей. Их общины привержены Евангелию, самостоятельно выбирают епископов и отправляют религиозные обряды согласно своим древним обычаям.

– А разве им нельзя договориться с церковью о соблюдении хотя бы внешнего благообразия в отношениях?

– Это совершенно невозможно! Нынешние клирики пропитаны алчностью и лицемерием. Они призывают прихожан отказываться от благ земных, а сами наживают несусветные богатства и не гнушаются никакими средствами, в том числе и симонией66. Одни священники живут с любовницами, другие предаются содомским утехам. Монахини, презрев обеты, разгуливают по злачным местам и даже посещают общественные мужские бани! Их жизнь – это феерия распутной плоти!

Ренье растерянно ответил:

– Они подают плохой пример для верующих…

– Все чаще можно услышать: «Честных клириков так мало, что если они соберутся вместе, их можно будет накормить одним пирогом!» Римскую церковь называют «вавилонской блудницей» и утверждают, что ею правит дьявол!

– От таких разговоров становится как-то не по себе….

– Дело идет к большой внутренней войне. Церковь пытается уничтожить «еретиков» и подавить свободу и светское образование. Именно в Галлии, некогда завоеванной и обустроенной римлянами, берет начало христианская цивилизация. Тогда Тулуза была признанной обителью наук и искусств. Ее называли Афинами Запада! После череды темных веков именно с нас началось просвещение. И сегодня оно напоминает слабенький росточек, которому нужна свобода. В этом деле мы сильно отстаем от мусульман. В Андалусии в каждой мечети работает несколько общедоступных школ. Только в Кордове их три тысячи! У них действует семнадцать университетов и десятки библиотек со многими тысячами рукописных книг. А у нас школы есть только при больших монастырях и лишь два заведения, в Салерно и Болонье, можно отнести к университетам…

Юноша оживился:

– Мне довелось слушать лекции в Болонье!

Раймунд-младший улыбнулся:

– Я помню, как твои родители проезжали через Тулузу, сопровождая тебя на учебу… А знаешь ли ты, откуда взялись книги, которые изучают в университетах?

– Они переведены с арабского языка.

– Правильно! Когда-то давно с севера нахлынули дикие племена и уничтожили в Италии и Галлии античную культуру и труды ученых. Многие сочинения сохранились только у арабов. И теперь мы переводим их обратно на латынь и возвращаемся к своим истокам… Ты что-нибудь слышал о папе Сильвестре?

– Нет…

– Я мог бы рассказать тебе кое-что интересное об этом ученом, двести лет назад стоявшем во главе церкви.

– С удовольствием послушаю!

– Сильвестр родился в Аквитании, в бедной семье. Еще ребенком его отдали в монастырь, где он закончил школу. Жажда знаний повела его по жизни и при содействии графа Барселоны он попал в Андалусию. В Севилье и Кордове он изучал математику, логику, астрономию и другие науки. Благодаря необычайной образованности и красноречию, он оказался в свите императора Оттона, основателя Священной Римской империи и со временем стал папой Римским! Сильвестр был непримирим к симонии, считая ее бесстыдной продажей благодати Святого Духа. Он ввел в христианском мире в обращение арабские цифры и возродил использование забытых астрономических инструментов. В мире не было людей, равных ему по учености!..

– Мне как-то рассказывали о папе Гилдебранде, также поднявшем авторитет церкви…

Раймунд-младший помрачнел:

– Если Сильвестр выступал за восстановление империи Карла Великого и первенство светской власти, то Гильдебранд, живший через сто лет после него, выдвинул идею полного доминирования церкви. С тех пор церковь пытается всячески очернить имя Сильвестра, распространяя слухи о его общении с потусторонними силами, использовании им арабского чернокнижного искусства и магии. «Очевидцы» даже придумали дикие обстоятельства его смерти: якобы во время церковной службы его разорвал на куски дьявол!

Ренье невольно улыбнулся:

– А кому нужны такие выдумки?

– Клирикам, которые хотят помыкать нами по своему произволу. Многие из них очень враждебно настроены к просвещению и рассчитывают подавить его руками невежественных фанатиков… Как мне кажется, многие люди хотят свободы. Однако справедливые желают ее для всех, а несправедливые – только для себя!

На этой грустной теме разговор прервался и молодые люди остановились у реки, любуясь ее живописными берегами. Вокруг стояла предзакатная тишина, припозднившиеся торговцы куда-то торопливо везли товары, и редкие жители спешили к своим очагам. Раймунд-младший пригласил юношу отужинать, и они отправились во дворец.

На другой день стало известно, что английский и французский короли не успели отплыть от Сицилии до начала зимних штормов и остались там дожидаться весны. Ренье пришлось задержаться в Тулузе. В светских развлечениях пролетела зима и в солнечное весеннее утро он поблагодарил сюзерена за гостеприимство, тепло попрощался с его сыном и отправился в Рим.

Застоявшиеся кони, как на крыльях пролетели по зеленым просторам Прованса и Тосканы. В Вечном городе у него был только один знакомый и он радушно встретил молодого рыцаря и поселил его в своем поместье. Прекрасным тихим вечером они расположились на ужин в небольшой беседке посреди цветущего сада. Лотарио Конти с подчеркнутым смирением выслушал поздравление с недавним повышением и ответил с изрядной долей иронии:

– Мне, скорее, надо принимать соболезнования…

Ренье вспомнил обличительные речи Раймунда-младшего и осторожно всмотрелся в лицо собеседника, пытаясь найти там страшные черты дьявола. Но на него смотрели искрящиеся умом глаза приветливого человека. Не уловив смысла в намеке кардинала, он сказал:

– Такое назначение очень почетно…

Лотарио Конти улыбнулся:

– Разумеется, ты прав, – он посерьезнел. – Но я имел в виду другое… На меня возложен тяжкий крест, ведь сегодня церковь окружена врагами и терпит одно поражение за другим. Мы потеряли Иерусалим и многие земли в Палестине. В Андалусии короли Арагона, Наварры, Кастилии, Леона и Португалии воюют с маврами, и эта благословенная земля еще не скоро будет освобождена от неверных, – он вздохнул. – Внутри христианского мира царит разлад. Германский император, короли и бароны не хотят признавать над собой безоговорочную власть Святой церкви. И для воплощения в жизнь заветов великого Гильдебранда нам придется принять самые суровые меры!