Мода и гении - Ольга Хорошилова

Это была первая и отнюдь не последняя встреча. Художник регулярно наведывался в ставку «красного Бонапарта» в Архангельское — делать наброски. Сеансы проходили в приятных разговорах с «личным знакомым». Троцкий говорил, Анненков рисовал, потом прощались, потом встречались вновь. В итоге были созданы три карандашных «бюста». Один из них — тот самый, чертовски талантливый. Это были подготовки для масштабного живописного портрета председателя Реввоенсовета. Его Анненков писал уже в Москве.

Как только был подготовлен холст, Троцкий озадачил неожиданным вопросом: в чем он, собственно, будет изображен? Тогда вождь носил особую полуформу — френчи, гимнастерки, галифе, фуражки без опознавательных знаков. Она не была ни военной, ни светской. Этот свой полуплацевый стиль он объяснял ненавистью к «чепухе военщины». Лукавил, конечно. Троцкий был тонким знатоком армейского шика, к военной форме присматривался еще в Великую войну. И после стал форсить в черных и коричневых кожаных комплектах — фуражке, куртке, бриджах, крагах. Долгое время его любимой одеждой оставался плащ-непромокайка из габардина, какие в период Великой войны носили русские офицеры и генералы. Возможно, плащ Троцкого также был английского происхождения.

Юрий Анненков и Лев Троцкий в костюме, придуманном художником специально для будущего портрета.

1923 г. Коллекция Ольги Хорошиловой

Существует красивая легенда о том, что охрану своего легендарного агитационного «Поезда Предреввоенсовета», в котором ездил по фронтам, Лев Давыдович одел с ног до головы в красное кожаное обмундирование — «для тяжеловесной внушительности», как сам утверждал. Окруженный этими рослыми молодцами, вождь «краснокожих» Троцкий в куртке оттенка кровавой революции выступал перед обомлевшими бойцами, рявкал, лаял, тряс кулаками. Производил неизгладимое впечатление. И если есть в XX веке фигура, с которой ведет свой отсчет мода power dressing («силовая одежда»), то это именно Лев Троцкий.

Однако позировать для портрета в военной форме он отказался, сославшись на нелюбовь к «военной чепухе».

Лев Давыдович, конечно, понимал, что военная форма со всеми ее уставными деталями помещает человека в определенное время и место, указывает на звание и пост. Троцкий в гимнастерке с «разговорами», с петличками, нашивками, в галифе и буденовке — это просто нарком по военным делам и председатель Реввоенсовета в обмундировании образца 1922 года. Это функционер, олицетворение Армии и Власти.

Но Троцкий мыслил себя шире. Он был кратен лишь космическим величинам. Армейская форма — прокрустово ложе. К чему она, если Троцкий — лидер мировой революции, вождь вселенского масштаба, демиург. Он вечен!

Анненков отлично понял идею и на глазах демиурга набросал костюм для портрета: непромокаемое пальто с высоким воротником, клапаном и большим карманом посередине груди (такой обычно украшал зимние шинели русских офицеров), кожаные перчатки с крагами, сапоги и фуражка с автомобильными очками. Поверх плаща — перекрещенные ремни амуниции, планшет и кобура. Юрий Павлович обошелся без военной определяющей атрибутики, без петлиц, знаков различия и даже без красной звезды на фуражке.

Затем вместе с кремлевским портным сформировал одобренный костюм. Анненков пишет, что были примерки, то есть пальто все-таки сшили. Остальные элементы, вероятно, подобрали в гардеробе вождя и на складе. Художник сетовал, что костюм получается слишком невоенным. Троцкий, бесспорно этим довольный, говорил о его трагичности (и отмечал про себя его вечность).

Во время примерок Анненков закончил композицию портрета. Троцкий вне формы и вне форм, вне системы жизненных координат. Он сам определяет координаты. Он указывает вектор движения физических масс и масс биологических. Он расчерчивает лезвиями месмерических глаз траекторию будущей жизни. Он попирает старый буржуазный мир карающими сапогами, в его стальных глазах, в стеклах льдистых пенсне зарождается, оживает, лучится новая, железная, сверхскоростная нечеловеческая эпоха.

Титанический образ, гигантское полотно (почти три метра). Все в нем пугающе масштабно, пафосно, грандиозно.

Но Анненков — гностик и смехач, петь гимны не в его стиле. Лезвие вытянутой руки — кульминация композиции, фаллическая непреклонность демиурга, острие его атаки на вселенную — комично переломлено. Указательный палец смотрит вниз, вместо того чтобы протыкать поднебесье. Кисть руки превращена во фронтон буржуазного домика. Деталь убила пафос, вождь сделался карикатурой. Не помогли даже месмерический блеск сапог и всполохи изрубленного на куски мира.

Удивительно, как Троцкий просмотрел, не заметил эту деталь. Но, возможно, ему мешали дрожащие в пенсне блики и всполохи одержанных побед.

Председателю Реввоенсовета портрет понравился. Кроме благодарности, его автор получил от демиурга крепкие модные валенки серо-палевого оттенка на тонкой кожаной подкладке, «с неизносимой подошвой». Заглянув внутрь, Анненков увидел выбитое золотом посвящение: «Нашему любимому Вождю, товарищу Троцкому — рабочие Фетро-треста в Уральске». Таких именных подарков у любимого вождя был целый склад — он премировал ими подчиненных за доблестный самоотверженный труд.

Анненков носил валенки до самого своего отъезда за границу в 1924 году и, уезжая, оставил их в квартире, в шкафу. Оттуда они быстро исчезли, гораздо быстрее графических портретов Троцкого, пропавших из советской прессы и альбомов во второй половине двадцатых. Живописный портрет кисти Анненкова ждала та же участь: он вернулся в Россию с Венецианской биеннале и пропал. Осталось лишь несколько фотографий, сделанных в Италии, а также памятный снимок Анненкова с Троцким в костюме для портрета. С этой карточкой произошла одна забавная история.

Юрий Павлович работал над полотном в Москве, на Пречистенке, в квартире на первом этаже. Вход был со двора, калитка закрывалась ночью на ключ, и у каждого жильца он был. Но художник оставил его по рассеянности в квартире, а дверь захлопнул. Что делать? Первый этаж — совсем невысоко. Форточку, к счастью, не закрыл. Пришлось лезть. Вдруг предупредительное «стой». Чья-то железная рука выдернула незадачливого художника из окна. Милиционеры. Оглядывают подозрительно: «Предъявите, товарищ, документы». Но их нет, ключа от калитки тоже. Быть художнику под арестом. Но, к счастью, он вспомнил, что в бумажнике — снимок с вождем в «портретном» костюме. Вытащил, показал, объяснил все как мог. Милиционеры даже откозыряли из уважения, подкинули обратно на окно и поскрипели прочь.

ФОРМОТВОРЕЦ

Костюм для Троцкого — не единственная форма, придуманная Анненковым. В самом конце 1910-х он свел близкое знакомство с Борисом Каплуном, заведующим административным отделом Петросовета. Это был настоящий романтик революции — хладнокровный и жестокий чиновник, тонкий знаток пыточного искусства, обожатель всяческих занятных аппаратиков. Он находил особую прелесть в эксгумации великокняжеских останков и считал главной своей партийной задачей строительство крематория в Петрограде. Его открыли в 1920-м, он стал первым в Советской республике. Товарищ Каплун, вдохновенный создатель, лично руководил запуском регенеративной печи «Металлург» и торжественно (рисуясь, конечно) сжег первого покойника — красноармейца Малышева 19 лет от роду.