Облачно, возможны косатки - Ольга Филатова

Когда погода наконец улучшилась, мы сделали небольшую однодневную вылазку за мыс Тайгонос, но никого интересного там не встретили. Потом нам пришлось отвозить Малиевского с туристами обратно в Эвенск, а последние дни аренды мы решили употребить на обследование бухты Авекова, расположенной в вершине Гижигинской губы, и обнаружили там невиданное скопление белух.

Мы шли по центру бухты, крутя головами то вправо, то влево, и не верили своим глазам. То есть это я не верила – я раньше никогда не видела белух в природе и не представляла, что они могут собираться такими огромными скоплениями. Для Ольги и Алексея это было не внове, они видывали скопления и побольше, но даже для них было удивительно обнаружить такую массу белух здесь, в вершине Гижигинской губы, так как раньше по сообщениям из этого района здесь наблюдали лишь небольшие стада.

В первый день в губе Авекова нас ждала еще одна неожиданная встреча – мы наткнулись на двух серых китов. Спустив лодку и подъехав ближе, мы обнаружили, что это самка с детенышем. Это было еще более необычно, так как самки с детенышами, как правило, довольно консервативны и приходят кормиться в одни и те же места из года в год, а Авекова никогда не значилась как официально утвержденный нагульный район серых китов – в Охотском море все эти районы расположены гораздо южнее, близ Сахалина. Впрочем, серые киты известны своей манерой время от времени потроллить ученых. Долгие годы считалось, что серые киты, нагуливающиеся у побережья Сахалина, – это отдельная западная популяция, крайне малочисленная и размножающаяся где-то в Азии, в отличие от многочисленной восточной популяции, которая нагуливается на Чукотке и Аляске, а размножается в лагунах Калифорнийского полуострова. Западных серых китов усиленно изучали и охраняли, вытрясая на это деньги с нефтяников, вышки которых торчат прямо посреди кормового скопления. Но когда ученые поставили на сахалинских китов спутниковые метки, те, ехидно посмеиваясь, дружно уплыли на зиму в сторону Калифорнийского полуострова, в места размножения восточной популяции.

Мы сфотографировали самку с детенышем со всех сторон и отправили фотографии коллегам, которые ведут каталог сахалинских серых китов. Их так мало, что все завсегдатаи тех мест пересчитаны по головам и тщательно отсняты, – а серые киты очень хорошо различаются по фотографиям, так как их кожа покрыта многочисленными пятнами и наростами из скоплений паразитов. Тем не менее обнаружить нашу пару в сахалинском каталоге не удалось. Значит, они либо случайно забрели сюда из нагульных районов, расположенных по ту сторону Камчатки, либо ходят в Авекова регулярно, из года в год, – и тогда получается, что там расположено новое, еще не описанное кормовое скопление серых китов.

На следующий день с утра мы решили сделать трансектовый учет белух по всей бухте и в процессе встретили то самое «бревно», а вечером поехали брать с белух биопсию. У меня с собой был гидрофон на случай, если мы повстречаем косаток, и я решила воспользоваться возможностью записать звуки белух. Эти киты очень говорливы, а крики их разнообразнее, чем косаточьи, – поверх обычных для зубатых китов бифонических (двухголосых) звуков, издаваемых с помощью двух пар вокальных губ в верхних носовых проходах, они каким-то образом накладывают модуляцию, которая делает некоторые крики похожими на блеянье (собственно, так они и называются в словаре белушьих биоакустиков). Впрочем, подробно к звукам белух я никогда не прислушивалась (мне хватает проблем и с косаточьими), но каждый раз, сталкиваясь с ними, я испытываю острое сочувствие к коллегам-белушатникам. Помимо исключительного разнообразия и отсутствия какой-либо очевидной логической структуры, они имеют довольно выраженную географическую изменчивость – репертуар каждого локального стада несколько отличается от других. Именно поэтому записать гижигинских белух было так интересно, ведь биоакустики их раньше не навещали.

Подобравшись на лодке к группе кормящихся белух, мы бросили в воду гидрофон. Наушники взорвались какофонией воплей, рыганий, чириканий, блеяний и прочих звуков, которым нет названия ни в одном человеческом языке (даже в языке белушьих биоакустиков они, скорее всего, называются тип 1, тип 2 и так далее, потому что всякой фантазии есть предел[26]). Время от времени звуки затихали, но потом начинались с новой силой. Что именно с таким упоением обсуждают белухи под водой – сказать сложно, ведь, в отличие от афалин или косаток, у них пока не описано сложных форм кооперативной охоты[27]. Такое же впечатление возникло и у меня – хотя животные кормились неподалеку друг от друга, каждое охотилось по отдельности, так что едва ли они обменивались какой-то значимой информацией – разве что о вкусовых качествах пойманного лосося.

На следующий день вечером нам нужно было возвращаться в Эвенск, но с утра мы решили напоследок пройтись по бухте, попробовать собрать еще пробы белух и поискать каких-нибудь китов. Не прошло и получаса, как неподалеку от лодки мы снова заметили маскирующуюся под камень или бревно макушку гренландского кита. Неужели опять наш китенок? Он вел себя так же робко – не давал фонтана, дышал вполголоса и еле показывал спину, но, присмотревшись к картинке на экране фотоаппарата, Шпак объявила, что кит другой – рисунок линяющей кожи и расположение пятен из китовых вшей у него отличались от вчерашнего. Такие признаки нестабильны и не годятся для идентификации китов через большие промежутки времени, но на протяжении суток они меняются мало и вполне могут использоваться для различения животных.

Получается, что за три дня в бухте Авекова мы встретили двух молодых гренландских китов и самку серого кита с детенышем, не считая нескольких сотен белух. Была ли это редкая удача, или это место действительно так богато на китообразных, сказать сложно. Хотелось бы когда-нибудь вернуться туда и прояснить этот вопрос, ну а пока я занесла этот район на карту возможных критических местообитаний.