Сто сорок писем Василия Белова - Анатолий Николаевич Грешневиков

обнаружили в санатории – неизвестно. Скорее всего, врачи распространили эту новость. И хотя мы договаривались с главным врачом санатория и с самим Василием Ивановичем, что никакие мероприятия, кроме лечебных, не должны отвлекать больного, я оказался обманутым.

О той памятной встрече я узнал из областной газеты «Северный край». Потом, конечно, в деталях пересказал суть мероприятия мне и сам писатель. Но тогда, 3 апреля 2004 года, журналистка Анна Воробьева опубликовала заметку «Классик велел читать классику», и так получилось, что она проинформировала и меня, и читателей о писательском триумфе:

«Писатель Василий Иванович Белов сейчас находится в больнице восстановительного лечения «Большие Соли», что в Некрасовском районе. Местная интеллигенция попросила его о встрече, он согласился с условием, что собрание будет небольшим, потому что неважно себя чувствует. В центральную районную библиотеку пригласили двух чиновников, нескольких учителей-словесников, завуча школы, сотрудницу музея, здешнего писателя и активную читательницу – всего 15 человек. Писатель рассказал биографию, о родителях-крестьянах, о детстве в Тимонихе, о доме, в котором сейчас живет его сестра (все деревни разные: вологодский дом – не чета ярославскому, вологодский большой, заблудиться можно, а ярославский – конура), о своем идеале – семье, где много детей (у самого единственная незамужняя дочь, внуков нет), о творческих планах (печатают его мало, пишет публицистику в газету «Завтра»). Василий Иванович интересовался, много ли его произведений в библиотеке. Ему показали выставку, он остался доволен. Подарил новую книгу «Повесть об одной деревне», изданную на собственные средства. Его спросили, что посоветует детям. Сказал – классику читать, а Донцову и Маринину ругал. Хвалил Распутина, Бондарева, Шукшина и Некрасова. Зло отзывался о современной жизни, особенно о правительстве, даже палкой грозил. Но его все равно любят, а вернее, то, что он когда-то написал: «Привычное дело», «Плотницкие рассказы», «Кануны» и даже «Бухтины вологодские»».

В статье журналистка упоминает местного писателя, пришедшего в библиотеку. Его упоминает в письме и сам Белов – это прозаик Евгений Ржанов. Автор трех книг стихов и рассказов. К сожалению, в последнее время, кроме «Ярославского альманаха», он нигде не печатал свои замечательные рассказы, понравившиеся Василию Ивановичу. Более 18 лет Ржанов работал в геологической экспедиции на Крайнем Севере. Поселившись в Некрасовском районе, увлекся резьбой по дереву, поет в местном хоре.

После лечения в санатории Белов сел за написание очерка о старейшем и маститом художнике Владимире Александровиче Игошеве. Они деятельно и искренне дружили… Игошев читал книги Белова, его боевые статьи в газетах и журналах, даже написал большой портрет писателя. А Белов ходил на выставки Игошева, хлопотал о его награждении государственной наградой и, когда у художника наметился выход красочного альбома, он без раздумий взялся писать предисловие.

Первый черновой вариант размышлений о творчестве художника Белов дал почитать мне. Я высказал свои предложения, о чем бы еще хотелось прочесть. Вскоре автор прислал отдельной бандеролью полный текст на 24 машинописных страницах. Получился глубокий, содержательный очерк, вобравший в себя и путеводитель в сложную биографию художника, и добрая рецензия на его замечательные картины. Причем Белов писал неординарно и не вымученными штампами искусствоведа, то есть не так, как пишут обычно предисловия к альбомам. Вместо вычурности и красивой фразеологии он демонстрирует великую простоту чувств: «Очень мне дорого в Игошеве то, что он никогда не идеализирует людей в портретах. Он их не стремится приукрасить. И природу Игошев не приукрашивает. Снег так снег. Мороз так мороз. Стареет «Дом охотника Рокина» – значит стареет! И так правда во всем. Дома. Лунные ночи. Реки и океаны. Леса. Без прибавок… Все до предела правдиво!».

Оценивая по высокому профессиональному счету и портреты знаменитых деятелей культуры и пейзажи русского Севера, Белов стремится раскрыть тайны живописи художника-реалиста, показать читателю, что талант его шире художественного мастерства, он поэтичен от природы. Тут же приводится пример того, что Игошев наделен еще и талантом поэта. Белов не считает зазорным привести стихотворение художника:

При свете мелькавших жизни дней

Нередко забываем мы друзей.

Когда трудов кончается стезя,

Нам чаще вспоминаются друзья.

Порыв дерзаний в сердце молодом

Мы оставляем чаще на потом.

Проходит жизнь, и весны отшумели.

И видим мы, как много не успели.

Альбом с предисловием Белова я, к сожалению, не увидел. Зато прочел в полном собрании сочинений. И поразился разности текстов, вернее, слишком «правильной» редакторской правке, или, как у нас, журналистов, говорят – причесанной правке.

Из беловского текста убраны целые абзацы, рассказывающие об интересных фактах из жизни художника, а также короткие, но к месту сказанные воспоминания о друзьях и единомышленниках художника из творческой разнообразной среды – композиторе Валерии Гаврилине, художнике Сергее Горяеве, священнике Вячеславе Синельникове.

Соглашусь, что выкинутый из предисловия этюд о недавних встречах Белова на ярославской земле с местной интеллигенцией, не испортил материал писателя. И если его нет в альбоме, то и ничего страшного. Но в собрании сочинений хотелось бы видеть полный авторский текст, в том числе и с ярославским эпизодом.

Будущим краеведам и исследователям творчества великого писателя будет, уверен, интересен этот потерянный абзац:

«…Не так давно я лечился в Некрасовских местах, а точнее, в «Больших Солях» Ярославской области. Там я познакомился с местным писателем, который подарил мне «Ярославский альманах» за 2002 год, изданный в «Рыбинском подворье» тиражом всего пятьсот экземпляров! Читал я этот альманах, читал и от души радовался. Потому что очень богата Ярославская земля талантливыми людьми – и поэтами, и прозаиками. Очень понравился прозаик Евгений Ржанов в его рассказе «Проклятие шамана», и поэты оказались достойными своего великого земляка Н.А. Некрасова. Я имею в виду прежде всего Сергея Хомутова и Евгения Гусева. У Гусева есть стихотворение о художнике Ван Гоге. С картинами Ван Гога я близко познакомился, когда ездил во Францию. Еще раньше запомнилась чья-то лекция о Ван Гоге. Лектор (не помню фамилии) говорил о художнике и показывал работы, оказавшиеся в то время в Москве. В частности, автопортрет с отрезанным ухом. Да, некоторые художники действительно ведут себя странно. Пример Ван Гога в этом смысле весьма показателен. Он, говорят, протестуя общепринятым нормам поведения, боролся с обычной симметрией и сам отрезал себе ухо… Стихотворение ярославца Евгения Гусева как раз и написано об этом.

Тот же автор другое стихотворение посвящает О.П. Отрошко:

Рисуй, твори, художник,

Пиши в тиши, в глуши,

В подснежник, в подорожник

Вдыхай весь жар души.

Рисуй стога и вишни,

Ворону на