Не возжелай мне зла - Джулия Корбин

— Плакала. Сейчас, кажется, тоже заплачу.

— Господи, Лив. Что случилось?

— Мама, мы опоздаем, — кричит Джасмин, выглядывая из окошка. — Мне надо еще перед уроком музыки проверить диктофон.

— Если бы вчера вечером проверила, как и положено, — отвечает Лейла, — не надо было бы так спешить.

— Ладно, езжайте, Лейла, — улыбаюсь я. — Встретимся на работе. — Целую ее в щеку. — Смотри, нам понадобится весь перерыв. Разговор будет долгий.

Машу им вслед рукой, все тоже мне машут, кроме Лорен, которая нарочно отворачивается и смотрит в другую сторону. Иду в дом, чтобы подготовиться к грядущему дню. Только закрываю дверь, как приносят почту, и я быстренько просматриваю ее. Внимание привлекает толстый белый конверт из бумаги, которую могут позволить себе лишь адвокаты. Вскрываю: действительно, письмо от моего адвоката, где он сообщает, что с ним только что связался адвокат Фила. А также ксерокопия запроса от адвоката Фила о пересмотре условий опеки. Я не обязана идти им навстречу (прошло всего пять месяцев, как мы подписали соглашение об опеке), но в свете новых обстоятельств, женитьбы Фила и готовности его будущей жены «обеспечить для Лорен и Роберта надлежащие условия», моя благосклонность будет оценена по достоинству. Несколько долгих секунд гляжу на уведомление, потом кладу его в свой докторский саквояж и еду на работу. Своему адвокату позвоню после девяти. Вполне в духе Фила, он даже не предупредил о письме. Стараюсь взять себя в руки и не расстраиваться из-за пустяков, но все равно расстраиваюсь, потому что и без того забот полон рот. Совсем может выбить меня из колеи.

Добравшись до кабинета, прежде всего проверяю почту (рутинные письма по работе) и на время забываю о неприятностях. Однако минут через десять с беспокойством вспоминаю, что накануне дала два взаимоисключающих обещания: одно Кирсти, а другое О’Рейли. Кирсти я пообещала, что позвоню, мы встретимся и все обсудим, подумаем, как помочь ей разобраться в ситуации. А О’Рейли я пообещала, что у меня с Кирсти больше не будет никаких дел. Мне очень не хочется обманывать и подводить Кирсти, но и О’Рейли я должна слушаться. Ах, если бы с Филом отношения были нормальные, можно было бы попросить его помочь Кирсти. В профессиональной среде он пользуется авторитетом, и я не сомневаюсь, он смог бы связать ее с одним из своих коллег.

Размышляя о Филе, вспоминаю про письмо, достаю его из саквояжа и перечитываю. Оно многословно и напичкано всякой юридической тарабарщиной. Беру маркер, выделяю некоторые фразы, звоню своему адвокату. Проходит минуты две, прежде чем он берет трубку. Разговаривая с ним, ни на миг не забываю, что воображаемый счетчик щелкает, как в такси, только этот складывает не десятками пенсов, а десятками фунтов.

— Простите, вы не могли бы в двух словах изложить суть дела? — прерываю я его непонятное чириканье на юридическом жаргоне. — У меня через минуту начинается прием.

— Разумеется. Закон у нас в Шотландии исходит из насущных интересов ребенка. Если нет никаких фактов, что вы не обеспечиваете для детей необходимых условий, текущее соглашение остается в силе. Робби уже почти восемнадцать, значит это главным образом касается Лорен. — Он приводит еще несколько примеров и подытоживает: — Я отправлю адвокату Фила надлежащий ответ, а копию пришлю вам по почте.

— Благодарю.

Кладу трубку, и телефон немедленно звонит. Загорается кнопка: из регистратуры.

— Лив, ты не могла бы принять парочку больных сверх нормы? Лейла сегодня не выйдет.

— Что с ней? Я только что ее видела, часу не прошло. Она отвозила моих детей в школу.

— Дочка упала на спортплощадке и сломала руку, буквально только что. Лейла сказала, что задержится, а может, вообще не выйдет.

— Кто именно?

— Кажется, Джасмин. В начальную школу ведь только она ходит?

— Да.

Сердце сжимается, мне тревожно за Джасмин, но, признаюсь, больше меня тревожит, что мы с Лейлой не встретимся за обедом.

— Хорошо, — отвечаю я. — Без проблем. Минут десять дашь, чтобы перестроиться?

Быстренько посылаю Лейле эсэмэску, в которой выражаю любовь и сочувствие. Ответ приходит немедленно:

Прости. Очень хотела поговорить. Надеюсь, не придется долго ждать в очереди. Л.

Утро проходит в суете, бесконечная вереница больных и их родственников, настоящий конвейер, но каждый заслуживает внимания, и я стараюсь. О своих проблемах думать некогда. Проходит время обеда, Лейлы все нет, и я предлагаю взять на себя половину ее вызовов. Беру в регистратуре список адресов и, даже не взглянув на имена больных, отправляюсь с визитами. Первые два адреса довольно близко, пробегаю медицинские карты в машине и еду. Третий адрес, он же последний — Одри Уильямсон, мать Тесс. В карточке записано, что она звонила утром, срочно просила врача, доктора Кэмпбелл. Звоню в регистратуру, спрашиваю, в чем там проблема, медсестра отвечает, что миссис Уильямсон отказывается говорить, но утверждает, что это очень важно, врач нужен именно сегодня.

— А у нее диабет, и она недавно из больницы, — говорит медсестра, — так что я не стала с ней спорить.

— И правильно сделали.

Останавливаю машину возле подъезда. Интересно, думаю, Тесс вызывали в полицию снова? И что поду мает О’Рейли, когда узнает, что я была у Тесс дома?

«Но ты ведь идешь туда как врач, по вызову ее матери, — успокаиваю себя. — А Тесс вообще сейчас, наверное, в школе».

Звоню в дверь, открывает сама миссис Уильямсон:

— Доктор Сомерс! — Она пытается улыбнуться, но я вижу, что она чем-то встревожена. — Я вас не ждала, я ждала доктора Кэмпбелл.

— Знаю-знаю, и простите меня. К сожалению, доктор Кэмпбелл срочно взяла отгул, и вместо нее работаю я.

— Понятно.

— И если вы предпочитаете лечиться у доктора Кэмпбелл, я вас прекрасно понимаю.

— Да нет, ничего страшного, — говорит она и открывает дверь пошире. — Вообще-то, даже лучше, что пришли вы. Заходите, прошу.

Она проводит меня в гостиную, где по обе стороны подоконника сидят рыжие кошки, которые презрительно окидывают меня взглядом и продолжают умываться.

— Ну, как мы себя чувствуем, миссис Уильямсон?

— Неплохо, спасибо. — Она улыбается, на этот раз более непринужденно, но все равно вижу, выглядит она не очень. Лицо бледное, волосы спутаны, руки заметно дрожат. — Вы знаете, я больше беспокоюсь не за себя, а за Тесс.

— Она сегодня в школе?

— Нет. Она у себя наверху. Утром к ней приходила полиция, а отец ее уехал по делам в Германию, поэтому мне пришлось сидеть с ней, пока ее допрашивали, но… — Она умолкает и качает головой, смотрит в потолок, потом снова на меня. — Я знаю, что у вас были неприятности, и полиция почему-то подозревает Тесс, но я лично не представляю, какое она имеет к этому отношение…

— Я тоже думаю, что Тесс здесь ни при чем, — пытаюсь я ее успокоить. — Но расскажите, что беспокоит вас.