Осада Будапешта. 100 дней Второй мировой войны - Кристиан Унгвари

Приближавшиеся огни вызвали панику среди тех, кто пытался спастись. Никто не знал, был ли это свет факелов своих же товарищей или пламя советских огнеметов.

«Единственным способом спастись из этой мышеловки было выбраться на улицу через один из люков, который в обычных условиях служил для сбора сточных вод в канализацию. Сдвинуть люки в сторону было совсем не трудно. Гораздо сложнее оказалось пробить себе путь. Как правило, первые два человека спокойно выбирались наружу, после чего русские обнаруживали наши норы. И когда следующий высовывал свою голову, он, как правило, падал обратно уже мертвым после попадания пули советского снайпера. Что нам было делать после того, как выход наверх оказывался перекрыт? Мы продолжали идти дальше, ведь русские не могли держать под огнем все городские люки. Приходилось совершать еще одну попытку. Единственное, о чем мы думали, было: скорее прочь из этой ловушки! Вот мой товарищ осторожно, по сантиметру, высовывает голову наружу. Не было видно ни одного русского, не слышно ни одного выстрела. Он выбросил из люка все тело и плашмя распластался на земле. Неужели они его обнаружили? Возьмут ли они на прицел и мою голову, когда я последую за ним? С бешено бьющимся сердцем я так же по сантиметру прокладываю себе путь наверх. Еще один рывок — и вот я уже наружи, и мы оба бежим к расположенному рядом зданию трамвайного депо («Сепилона»)».

Подобные группы очень скоро обнаруживались советскими танками, патрулировавшими улицы города. Беглецов загоняли в близлежащие дома, и утром 12 февраля началась общая облава:

«Примерно в полдень появился русский парламентер, размахивавший белым флагом. Его встретили у входа и отвели к нашему командиру. Он сказал, что сюда только что прибыли противотанковые орудия и минометы, которые занимают огневые позиции напротив нас. Если мы сдадимся, то нам не причинят вреда. В противном случае, если мы в течение получаса не поднимем белый флаг, наше здание в несколько минут превратят в груду развалин. Либо плен, либо смерть. С тяжелым сердцем мы согласились на плен».

Многие немецкие солдаты совершали самоубийство, как, например, двадцать шесть солдат-эсэсовцев, пытавшихся укрыться в саду дома номер 2 по улице Диошарок. Некоторые впали в панику с самого начала и застрелились еще до того, как рядом показались советские солдаты.

Среди венгров вряд ли кто-то решил покончить счеты с жизнью. Из примерно шестидесяти офицеров штаба около сорока вернулись обратно в подвал, откуда они попали в туннель. Трое единственных выживших из 4-го гусарского полка, два подполковника и майор, попытались без оружия разведать обстановку в окрестностях зубчатой железной дороги, но сдались в плен у ближайшего здания. Такой исход был типичным.

Попытка прорыва по туннелю к Чертовой Арке оказалась безнадежным предприятием. Ни один из отправившихся по этому маршруту так и не сумел выйти к своим или хотя бы пробраться дальше района Хидегкут. Один из венгерских участников тех событий пишет:

«Царила атмосфера неразберихи и отчаяния. Объятые ужасом люди кричали, затевали драки. Среди нас в туннеле больше не было ни командира немецкого корпуса, ни его офицеров. Никто не знал, как они исчезли! С нами оказалось лишь несколько сотен немецких солдат. Подъем по винтовой лестнице означал неминуемую смерть. Те, кто стоял у нее, хором утверждали, что все, кто пытался подняться по ней, были застрелены — в итоге у люка лежала большая груда мертвых тел. Где-то на расстоянии 20 м от этой шахты имелся боковой проход, который вел дальше. Он был круглым и имел в диаметре где-то полтора метра. В нем стояло 20 см талой воды… Немецкие солдаты предприняли невозможное, а именно бегство этим каналом. Они исчезали один за другим, так как втиснуться туда можно было только поодиночке. При этом многие должны были ползти на четвереньках. Чем больше людей пробиралось в этот боковой канал, тем выше становился уровень вод. Когда в нем исчезло около ста человек, вода поднялась вдвое. Тела запруживали воду, организуя форменный прилив… После того как в боковой проход втиснулись почти все немцы, они вдруг начали выбираться обратно с жуткими криками. Они все были мокрыми до нитки. Увидев впереди свет, они поняли, что советские огнеметчики идут им навстречу… Даже раненые, те, что могли двигаться, пытались спастись. Один раненный в бедро полз, работая руками, как пловец. Другой, пытаясь спасти свою жизнь, двигался сидя, отталкиваясь руками. Каждый спасался как мог».

К полудню Хинди и его товарищи поняли, что немцев отогнали назад как от Чертовой Арки, так и из туннеля в Будакеси. Ковач решил взять инициативу на себя:

«Позади нас находилась группа немцев с самым разношерстным вооружением, а с другого конца туннеля (трубы) вот-вот мог последовать штурм солдат противника. И тогда мы оказались бы между двух огней. Я предложил генералу Хинди и полковнику Шандору Хорвату отделиться от группы Пфеффера-Вильденбруха, повернуть обратно и где-нибудь по дороге попытаться выбраться на поверхность… Бросив то, что, как мы полагали, нам уже не понадобится, мы брели по пояс в воде. Позади всех шла супруга Ивана Хинди в длинной юбке. Мы прокладывали ей дорогу».

Другой очевидец тех событий продолжает:

«Наконец мы достигли места, где… труба обрывалась, подобно водопаду. Теперь мы следовали по течению вод. На этот раз нам надо было спуститься в другую расположенную еще ниже трубу. Она оказалась почти полностью заполненной водами! Они стояли там на уровне метр — полтора метра. То есть каждому доходили в зависимости от роста по пояс или по плечи. Кроме этого, замедлившийся ход стоков позволял предположить, что где-то труба была перекрыта. Мы вспоминали, где видели шлюз. Он оказался заделанным. Мы рисковали утонуть. Надо было что-то делать, чтобы под конец этой ужасной войны не пойти ко дну. Некоторые уже подумывали, что было бы легче принять смерть от пули.

Два капитана (Ференц Ковач и Ласло Керекеш) вызвались добровольцами в том, чтобы разрушить шлюз. Прошло 15–30 минут, мы потеряли ощущение времени в этой ужасной трубе, как услышали шум рушащегося шлюза. Оба капитана вернулись и помогли нести супругу Хинди в направлении предполагаемого выхода. Несчастная пожилая женщина вела себя мужественно, почти героически. В этом мужестве она превосходила многих мужчин. За время пребывания в трубе она ни разу ни на что не пожаловалась».

На площади Селля Кальмана имелся выход на поверхность, над которым находилось небольшое строение. Примерно в 17.30 группа остановилась в этом здании. Поднимаясь вверх по винтовой лестнице, Ковач вдруг услышал русскую речь, и тогда беглецы решили продолжить путь под землей. Поскольку теперь они могли выйти из трубы только на берегу Дуная или на площади Дёбрентай, где туннель просел, в конце концов было принято решение возвращаться на исходную точку.

«Через полтора часа нашему взору предстала «Лестница на небеса»… Капитан Ковач снова вызвался первым выбраться из подземелья… Мы благополучно дошли до места. Дверь в подвал оказалась открытой, над нами слышалось хлопанье люков и русская речь. Очевидно, они тоже нас заметили. Двое из них спустились в подземелье. Они настолько изумились, увидев перед собой сразу такое количество высших офицеров (сам Хинди, генерал-майор Дьюла Седей, один полковник, один подполковник и три капитана), что даже забыли о своем оружии».