Магистр - Дмитрий Дикий

– Это посол Соединенного королевства в России, – не покривил душой Ратленд.

Де Катедраль стерпел, но отключил связь.

– Вы знаете его лично? – уточнил он.

– Минимально, – ответил ученик с уклончивостью, свойственной ему при обсуждении вопросов, связанных с собственным прошлым и с чужими секретами.

Адепт поднялся. Ученик тоже покинул кресло: было ясно, что де Катедраль встал не потому, что хотел размять затекшие члены, а потому что…

– Мистер Ратленд, мы подошли к решительному моменту в наших отношениях.

Мистер Ратленд молчал, хотя ему очень не понравилась формулировка про «отношения», которые он полагал крайне противоречивыми.

– Я ведь просил вас не использовать особые способности при выполнении задания.

– Вы просили, – повторил ученик вслед за учителем.

– Вы же… насколько мне удалось выяснить, не просто использовали их, но пользовались исключительно ими, – сформулировал де Катедраль обвинение, прозвучавшее как приговор.

Винсент смотрел прямо на Адепта, пытаясь прочесть на его лице что-то, чего не говорили его уста.

– Вас беспокоит мое… непослушание? – сократил он промежуточные связки.

– Нет, – ответил Адепт. – Я никогда не обманывал себя в этом отношении.

Ратленд провел рукой по столу. Жест, в исполнении другого человека выглядевший как проявление смущения, в этом случае привел к тому, что лежавшие на столе бумаги по делу об Антанте, стенограммы, расшифровки, копии и подлинники документов, привезенные будущим магистром из путешествия, исчезли. Перестали существовать. Де Катедраль задержал дыхание, глядя на стол. Он все-таки изучил своего ученика. Он… его изучал. И прекрасно понимал сейчас, что это была не ссора (ссориться ученик не умел, сразу переходя к практическим выводам), это было объявление войны. Это был конец, а ведь он надеялся… Тем временем Ратленд отступил от стола и пошел к двери: он собирался уйти без объяснений и претензий, без лишних слов, так же, как некогда пришел в ответ на предложение сотрудничества.

Адепт не мог этого позволить. Последний алхимик не мог позволить, чтобы из его кабинета пошло гулять по свету орудие массового поражения. Винсент Ратленд, Винсент… носитель фамилии, которую не знал он сам, но знал Адепт, не должен был покинуть совет Торн, выйти из сферы наблюдения, не мог считать, что ему позволено использовать свои способности – перемещаться, воздействовать, кроить мир, овладевать могущественными артефактами и использовать их как рычаги для вмешательства в политику и историю. Адепт пытался предупредить его, остановить, Адепт держал его при себе, рассчитывая переубедить, подействовать авторитетом. Переломить, наконец! Тщетно. Ратленд был уже в дверях.

– Винсент! – окликнул де Катедраль.

Тот остановился, явственно заставив себя обернуться.

– Ах да, простите, мэтр. Я не попрощался. Всего вам доброго, – сказал ученик, непривычно не глядя на учителя.

– Я не ожидал от вас не только неспособности выполнить мою просьбу… важную просьбу… но и неспособности выслушать единственный упрек за все время нашей совместной работы.

– Я сожалею, – произнес Ратленд, прилагая титанические усилия, чтобы оставаться в кабинете, который полминуты назад ушел для него в прошлое. В историю. Он тщательно осматривал какой-то портрет на стене. Адепт не мог понять, в чем дело, а зря: все было очень просто. Винсент был настолько зол, что боялся прочесть в голове Адепта последнюю, главную тайну, связанную с советом Торн и с ним самим. Он знал, что за тонкой перегородкой, состоявшей из лобной кости великого алхимика и его воли, хранился ответ на главный вопрос, мучивший его бо́льшую часть жизни. Он знал, что не задаст этот вопрос повторно, как во время первого разговора. Он знал, что Адепту все известно, но не мог позволить себе узнать это все так.

Адепт подошел к ученику, поймал его взгляд.

– Мистер Ратленд. Я преувеличил. Большую часть информации, собранной вами, восемьдесят процентов усилий, вами приложенных, можно отнести на счет ваших обычных человеческих талантов. Умение разговаривать с людьми, умение слушать, убеждать… проникать…

Лицо мистера Ратленда превратилось в маску лица мистера Ратленда. Но Адепт продолжал:

– Но это… то, что вы делаете, – это все равно что капля крови в стакане воды. Нельзя пить воду с кровью, Винсент: пьют либо воду, либо кровь.

– Простите, мэтр, – вежливо ответил Винсент, – я, конечно, занимаюсь в Оксфорде искусствами, но к ним не относится изящная словесность. Мне непонятны ваши метафоры.

– Цель оправдывает средства? – с горечью спросил де Катедраль, отказываясь вести непрямой разговор.

– Оправдывает, без сомнения, – согласился бывший ученик.

– Вы начинаете с использования магического артефакта… артефактов. Смотрите в будущее, не фигурально, а буквально… сталкиваете страны, как фигуры на шахматной доске, а закончите массовым гипнозом, убийствами и манипуляцией психикой людей?

– Не исключено, – согласился ученик и продолжил: – Но не будем обо мне, мэтр. Считайте, что это наш последний разговор, так проясните же и вы кое-что.

– Хорошо, – согласился Адепт. Он был слишком стар для того, чтоб испытывать горечь, но все-таки ему было очень неприятно. – Я не в силах вас удержать, но готов ответить на вопросы.

Де Катедраль вернулся за свой стол, Ратленд подошел кокну. Так начиналась их первая встреча в этих стенах.

– Скажите, почему ни вы, ни возглавляемый вами совет не сделали ничего, чтобы предотвратить надвигающуюся войну. Пускай другими, правильными средствами. В совете состоят несколько влиятельных людей. Выдающихся. Способных и влиятельных. Почему вы ничего не делали… и не делаете?

Адепт помолчал.

– Мы не масоны, Винсент, не розенкрейцеры и не всемирный Синедрион. Мы интеллектуальный клуб наблюдателей. Совет Торн носит консультативные функции.

– О господи, – странно отреагировал Ратленд. Он взялся за голову обеими руками и наклонил ее, упираясь лбом в стекло (выглядело это так, как будто тело силой удерживало голову, пытающуюся оторваться и улететь прочь). – Клуб. Как же я не догадался. Вы эзотерики-теоретики, конечно. Клуб джентльменов. Вроде дискуссионного клуба читателей. Простите, но я исчерпал свое участие в этом… кружке.

Де Катедраль молчал. Война. Снова война. Он мог бы рассказать о ней многое.

– Я хорошо знал вашего отца, – неожиданно для самого себя признал Адепт.

– Я догадался, – тихо промолвил Ратленд.

– Вы похожи на него, – продолжил де Катедраль.

– Не сомневаюсь, – отозвался Винсент, по-прежнему не задавая вопросов.

– Вы еще опаснее, чем он, – заключил последний алхимик. В голосе его слышались одновременно нотки досады и восхищения.

– Надеюсь, – ответил единственный созидатель и теперь ушел совсем, так и не попрощавшись. Учитель и ученик оказались по разные линии фронта.