Инфернальный реквием - Петер Фехервари

О, я вижу это прямо сейчас, словно мы уже там – шагаем по столбовой дороге к милому позорному столбу. Я ощущаю вкус того, что ждет нас в зеркальной клетке впереди, и знаю: у моей двойняшки слишком мало сил и мозгов, чтобы поступить так, как нужно. Она попросит меня сокрушить судьбоносное стекло вместо нее, но, совершив это, я создам себя заново, созрею в том логове вездесущности и больше никогда не уйду.

Поверьте мне, дорогие друзья по вражде: самые надежно хранимые тайны скоро выйдут на свет, ибо весь свет – моя сцена, а сцены устраивать я люблю!

Завершив переправу, группа остановилась поесть и отдохнуть. Привал они устроили в кругу вертикально стоящих камней сразу за мостом Веритас. За время перехода погода ухудшилась – приближался шторм. Зарядил ливень, и пелена темных облаков превратила полдень в тусклые сумерки.

Взглянув на океан, Иона увидел у горизонта раздутый конус яростного смерча, который сплетал небо и воду в единую круговерть. Даже из такой дали до Тайта долетал ветер, несущий соленый смрад взбаламученных глубин. Вдоль воронки искрили разряды молний, а возле ее верхушки порхали тени, волочащие за собой длинные хвосты. Иона не представлял, что они такое, но в их движениях ощущалась хищная грациозность, которая ему совсем не нравилась.

«Она плавает в других океанах, которые больше и глубже наших, – прошептал безумный рыбник из прошлого, пока его ухмылка расширялась до бесконечности. – Хочешь поглядеть?»

Отвернувшись, Тайт посмотрел на здание, ждущее их дальше по дороге. Люкс-Новус, как и Сакрасту, возвели у основания горы-шпиля, и его фундамент углублялся в толщу скалы, однако на этом сходство заканчивалось. В отличие от заплесневелого госпиталя, схола сияла великолепием.

Мраморные стены блистали в полумраке, придавая зданию облик элегантного фантома на фоне темной громады Веритаса. Вдоль фронтона тянулся ряд желобчатых столпов с капителями в форме перевернутых пирамид, увешанных каменными свитками. Колоннада поддерживала большой сандрик[8], имевший очертания узкоугольного клина. Его стороны, выполненные в виде цепей из соединенных рук, окаймляли Око Истины.

За столпами переливались треугольные окна, вместе образующие еще один гигантский треугольник высотой девять этажей. Вверху, в направлении заднего фасада, виднелась часть купола, громоотводы на которой размещались в вершинах воображаемых геометрических фигур. Вероятно, Планетарий находился под этим шипастым полушарием из стекла.

– Когда будем подходить, не смотрите туда, – предупредила Индрик своих спутников. – Отводите глаза.

– Почему, целестинка? – нахмурившись, спросила сестра Наврин. – Я надеялась изучить аномалии снаружи.

– Иначе мы никогда не дойдем, – пожала плечами Туриза. Пластины ее доспеха проскрежетали друг о друга.

– Нелепость какая-то, сестра.

Услышав эти слова, Иона осознал, что Наврин падет первой из них. Такая мысль огорчила Тайта, поскольку молодая диалогус понравилась ему во время их совместной работы в библиариуме. Да, она отличалась сварливостью и чрезмерной педантичностью, но без устали помогала ему. Недостатки девушки происходили от пытливого ума, не обтесанного жизненным опытом. Здесь они неизбежно погубят ее.

– Сестра Наврин останется тут, – сказал Иона настоятельнице.

Хагалац вскинула руку, пресекая возражения помощницы:

– Это решать не тебе, Тайт.

– Если она пойдет, останусь я, – решил блефовать Иона. – Наврин – обуза для нас.

– Пастырь прав, – буркнула Индрик. – Схола разгрызет ее, как леденец.

Юная диалогус побагровела:

– Я – рукоположенная…

– Ты будешь находиться здесь и наблюдать за строением, сестра, – приказала настоятельница. – Жди нашего возвращения.

Тайт благодарно кивнул, игнорируя злобный взгляд Наврин. Одна спасенная жизнь – слишком мало, чтобы даже думать о выравнивании баланса, но все равно не повредит.

– Надо выдвигаться, – заявила Чиноа Аокихара, поднимаясь с валуна, на котором угнездилась ранее. – Скоро стемнеет, и тогда уже будет неважно, куда мы смотрим.

– Окна не потемнеют, старшая сестра, – предсказала Индрик. – Схола знает, что мы идем.

«Наша грубая сестричка не ошиблась, – рассудила Милосердие, пока ее двойняшка брела к зданию. – Оно чует наш вкус!»

Гиад пригибалась, шагая против ветра, и глядела только под ноги. Многоцветные огоньки плясали вокруг нее, создавая странные отражения на мокрой от дождя брусчатке. Они обещали Асенате чудеса – требовалось лишь поднять глаза и увидеть. Такое же понуждение она испытывала, рассматривая рисунки Афанасия, но тогда чувствовала еще и бесхитростность призыва.

Если в зловещих окнах и скрывались откровения, то их пронизывало безумие.

«Подгляди хоть разок! – подначивала Милосердие. – Не бойся, сестра, я возьму тебя за ручку!»

Госпитальер не обращала на нее внимания. Сучка набирала силу с каждым часом, однако ее время почти вышло. Ни та, ни другая сестра не вернется этой дорогой.

Асената внезапно остановилась. По луже впереди пошла рябь, раскручивающаяся по спирали от центра. Когда поверхность успокоилась, Гиад заметила под ней что-то белое и круглое. Госпитальер не сразу поняла, что видит лицо, поскольку оно не имело никаких черт.

– Иона, – произнесла она, наводя оружие. – Похоже…

Из лужи вырвалась рука и потянулась к Асенате длинными пальцами, лишенными ногтей. Болт-снаряд Гиад, пробив белую ладонь, врезался в утонувшее лицо. Над землей взметнулся фонтан воды и крови.

– Асената? – позвал Тайт, уже опередивший ее на несколько шагов. – Что?..

Его перебили резкие крики, за которыми последовали взрывной треск болт-снарядов и через пару секунд – шипение пламени из огнемета сестры Женевьевы.

Вскинув руку, Гиад прикрыла глаза от окон и огляделась вокруг. Со всех сторон из земли вылезали длинные и тонкие существа. Они появлялись всюду, где капли воды собрались в отражающую гладь, – вытаскивали себя наружу, напрягая костлявые плечи. Все создания, безликие и бесполые, казались пародией на человеческий облик, словно абстрактные манекены с худыми, как палочки, конечностями, и слишком крупными кистями. Выпрямляясь в полный рост, они возвышались над Асенатой и даже над сестрой Индрик. На большинстве тварей виднелись мокрые лохмотья: их облачение растрепалось и порвалось, растянутое изнутри телами, для которых не предназначалось.

К ужасу своему, Гиад узнала в тряпье остатки униформы Свечных Стражей, а также лоскуты чего-то вроде детской одежды, хотя существа не отличались друг от друга ни ростом, ни телосложением.