Книжные странники - Мехтильда Глейзер

Но эта надежда оказалась несбыточной.

Уилл умер.

Он умер и в реальности.

Пока я держала Уилла за руку, она оставалась теплой. Мне хотелось не выпускать ее и сидеть так вечно. Слезы текли, не переставая… Но вдруг я заметила что-то на земле неподалеку от нас. «Питер Пэн», любимая книга Уилла!

Не раздумывая, я схватила ее, открыла где-то посередине и закрыла ею лицо. Один лишь миг – и слова впитали нас обоих.

Мы приземлились на двухмачтовое судно с прогнившим корпусом. «Веселый Роджер», гроза морей, шхуна знаменитого Капитана Крюка. Пираты, нашедшие нас на грязной палубе, сразу поняли: что-то не так. Действие в книге остановилось. Пираты ненадолго забыли, что им полагается быть злыми и кровожадными, и стерли с лиц свирепое выражение. Сам Крюк вышел из каюты и склонился над Уиллом. Ощупал крюком рану, потом снял громадную шляпу с пером и склонил голову. Капитан ничего не сказал, он просто положил мне на плечо здоровую руку. Мы вместе помолчали.

Однако новость о нашем прибытии каким-то образом долетела до острова. Скоро со всех краев Небывалии стали сбегаться персонажи, здесь все знали и любили Уилла. На борт прокрадывались индейцы, по лееру вскарабкивались Потерянные мальчишки, русалки окружили шхуну. Показался даже тикающий крокодил, который когда-то проглотил руку капитана Крюка и будильник в придачу. Крокодил придвинулся к нам своим чешуйчатым телом и зазвонил будильником. Но Уилл не проснулся, даже когда с неба спустились Питер Пэн и дети Дарлингов – Венди, Джон и Майкл.

Питер Пэн, мальчик, который никогда не вырастет, опустился перед Уиллом на колени:

– Что это с ним случилось? По сторонам не смотрел… или как?

Вполне в его стиле – слова прозвучали грубо и чуть-чуть снисходительно. Но, произнося их, Питер плакал.

Помню, я пыталась рассказать всем, что случилось. Но мой рассказ получился бессвязным и отрывочным, ведь я просто не могла оторвать взгляда от широко распахнутых синих глаз Уилла.

Я и не заметила, как кто-то приземлился на кончик его носа. Это была крохотная, не больше ладони, фея Динь-Динь. От нее исходило мерцающее свечение. Фея приложила ухо к губам Уилла, и легкий отпечаток пыльцы остался у него на коже, затем выпрямилась и голоском, напоминавшим звон колокольчика, произнесла то, что было нам известно:

– Он умер!

Мы кивнули. Венди всхлипнула. Крокодил грустно тикал.

Но Динь-Динь еще не закончила:

– Он умер. Но в нем еще сохранилось дуновение души. Для жизни слишком мало, но…

Фея подлетела ко мне и прошептала кое-что на ухо. Я не раздумывала над предложением феи ни секунды и согласилась сразу.

Динь-Динь, подлетев к ране, впорхнула прямо в грудь Уиллу, проникла в кожу, кости, плоть и мускулы. Все, до чего она дотрагивалась, начинало сиять от волшебной пыльцы, собиравшейся в золотое облачко. Облако, разрастаясь, окутало все тело Уилла. Пыльца посыпалась на его волосы, покрыла лицо, проникла в каждую пору и смыла кровь.

Динь-Динь, опустившись ко мне на макушку, рассмеялась своим колокольчиковым смехом. Облако рассеялось. И произошло то, на что я больше не надеялась. Произошло самое невероятное на свете. То, что бывает только в книжном мире.

Уилл встал на колени.

Совсем другой! Руки и ноги соразмерны, черты лица безупречны, волосы блестят ярче прежнего, а в небесных глазах сверкают золотые крапинки пыльцы. И одет он в листья и мех, как Потерянные мальчишки. Ведь Уилл стал одним из них. Стал литературным персонажем. Однако он вернулся к жизни.

Всхлипывая, я бросилась к Уиллу в объятия, что-то бессвязно шепча. Вот теперь, когда юноша крепко обнял меня, и выплеснулось все море слез…

Уилл поцеловал меня.

Очень искренне. Так, как целует только он. Не разучился!

Уилл – это снова Уилл. Мой Уилл.

Русалки затянули песню, Питер закричал петухом, пираты подожгли пушки и от радости стали палить в море.

А мы с Уиллом научились летать.

В тот день после полудня мы вместе бродили по Небывалии, плавали в лагуне, танцевали в деревне индейцев и поднимались к звездам.

Теперь место Уилла здесь, в книжном мире, в этом сюжете. Ему нравится здесь, он ведь с детства любил эту книгу. Но как же странно, что это навсегда. Динь-Динь пробудила Уилла к новой жизни, но ее волшебство действует только внутри «Питера Пэна». Уилл никогда не сможет уйти отсюда, никогда не увидит Штормсей. Ему всегда будет семнадцать. Но он дышит. Целует меня. И я тону в его небесных глазах… Вместе с Питером и другими мальчишками он начал сражаться против Крюка.

Такова цена возвращения Уилла к жизни. И мы с радостью ее заплатили.

Несколько часов мне удавалось отгонять от себя мысли о том, что будет дальше. Я просто отказывалась думать о том, что существуют другие книги и внешний мир. Но вскоре сюда перелистнулся тот, кому здесь было совсем не место, как и мне.

Вертер.

Верхом на гигантском чудище, похожем на покрытую чешуей колбасу, Вертер искал меня. В книжном мире пошли слухи о том, что произошло, и он пришел помочь мне в том, что я должна была сделать, но до сих пор откладывала.

Он нашел меня в домике на пляже, который Питер отвел нам. Мы ужинали, когда Вертер ворвался к нам, зацепившись рукавом за дверной косяк.

Я вскочила:

– Вертер!

– Госпожа Эми! – Молодой человек поприветствовал меня и хотел поцеловать руку, но я крепко его обняла. – Ох, я… я слышал, что случилось. С… с вами все в порядке? – взволнованно спросил он.

– Да, – ответила я. – Лучше не бывает.

Уилл тоже поднялся и пожал Вертеру руку. Они внимательно посмотрели друг на друга. Вертер понял, что произошло с Уиллом, и приосанился.

– Добро пожаловать в книжный мир, – важно сказал он и снова обернулся ко мне: – Вы действительно сумели отвоевать идеи?

Я кивнула:

– Конечно, они лежат во внешнем мире у ворот.

Вертер посмотрел на меня со значением:

– Значит, пора вернуть их в книги. Идемте, госпожа Эми. – И предложил мне руку.

Я молча встретила его взгляд.

– До скорого, – сказала я Уиллу и поцеловала его в уголок рта.

Мы с Вертером вышли из домика, рядом с которым мирно паслась чешуйчатая колбаса Харибда, издавшая радостный клич при виде вертеровской рубашки с оборками.

– Оказывается, она считает меня своей мамой, – смущенно объяснил молодой человек и потянул меня за собой на спину чудовища.

Мы сразу помчались по книгам. Вертер высадил меня в «Книге джунглей», я возвратилась в реальный мир и забрала идеи. Затем мы вернули их на положенные места: говорящего Белого Кролика – в «Алису в Стране чудес», долгий сон – в «Спящую красавицу», Лесного царя – в «Лесного царя», ураган – в «Волшебника страны Оз», цветок – в «Маленького принца», лето – в «Сон в летнюю ночь», превращение – в «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», зло – в «Грозовой перевал» и обоих морских чудовищ – в «Одиссею». Только картина из «Портрета Дориана Грея» была безвозвратно утрачена, ведь Принцесса испортила ее в каменном кольце. К счастью, ведьмы из «Макбета» предложили повесить взамен что-то вроде копии. На вид просто набросок, но порой казалось, что создание нового портрета не обошлось без черной магии. Впрочем, сюжет уже некоторое время идет своим чередом, так что читатели вряд ли заметят отсутствие подлинника. В итоге почти все стало таким, каким должно быть. Только Уилл навсегда остался в книжном мире.