Военный разведчик - Александр Карцев

Это означало только одно: впереди предстояла серьёзная работа и новые задачи. Но прежде, чем приступить к ним, утром, недалеко от штаба меня отлавливает замполит полка майор Кудрявцев. Один из увольняемых в запас солдатиков забыл сняться в политотделе дивизии с партийного учёта. Я должен съездить с ним в Баграм и вернуться обратно. На все, про всё у меня менее суток. Завтра в четыре утра этот солдатик должен вылететь в Союз. До Баграма около шестидесяти километров. Менее часа пути на машине. Туда. И столько же обратно. Но в Афганистане расстояния и время не всегда взаимосвязаны. Тем более, сейчас, когда начался праздник Курбан. Праздник жертвоприношения. На ближайшие пять дней все дороги закрыты. Это объясняет, почему замполит обращается ко мне. Считает меня специалистом по невозможному? Ну, какой из меня Джо Дассен?! Я обычный инженер Иванов из Нью Васюков. Я даже не волшебник.

Праздник Курбан. Раньше, в эти дни афганцы резали баранов. Теперь они больше предпочитают убивать наших солдат. Возможно, у аллаха в последнее время сильно изменились пристрастия. Либо людская кровь пришлась ему более по вкусу, чем баранья. А, может быть, в Афганистане просто стало меньше баранов, чем советских солдат. К тому же прежде, чем барана убить, его сначала надо вырастить. Для того чтобы убить человека усилий нужно гораздо меньше.

Моего солдатика зовут Василий. Вместе с ним идем к повороту на штаб армии. От нашего полка до него не более двух километров. На время праздника Курбан вводятся серьезные ограничения на передвижение по городу и практически полный запрет на движение автомобильных колонн вне города. Но у меня сложилось твердое убеждение, что эти приказы отдаются только для того, чтобы их нарушали. Особенно часто этим грешат старшие офицеры. Хотя возможно для них приказы не писаны. Ведь ни для кого не секрет, что на свете есть белые люди. Которые едят белый хлеб и ездят в белых автобусах. И есть черные люди, которые едят чёрную икру и катаются в черных лимузинах.

В полку на пять дней введен запрет на любые выезды. Но из штаба армии в такие дни машин ходит как будто бы даже больше. Служебной необходимости в этом, как правило, нет никакой. Но зато есть возможность показать окружающим, кто в этой жизни белый человек, а кто черный. А может быть, делается просто неосознанно. Главное, что это дает нам шанс добраться до Баграма.

И действительно не проходит и пятнадцати минут как от дворца Амина (в нём расположен штаб армии) выезжают два бронетранспортёра БТР-80. Идут на Баграм. На броне народу немного и нам место находится. Зато внутри бронетранспортеров народу как кильки в томате. Похоже, что штатские. В Афганистане солдаты и офицеры предпочитают ездить только на броне. При попадании кумулятивной гранаты или подрыве на противотанковой мине на броне уцелеть шансов куда больше. К тому же и ехать не так жарко. Штатские же слабо представляют принцип действия кумулятивной струи и ударной волны в замкнутом пространстве. Они больше боятся обстрелов. Поэтому и прячутся под броню. Да, там действительно едут штатские. Бэтээры забиты не только людьми, но и музыкальными инструментами, ящиками с аппаратурой. Какие-то артисты едут на гастроли. Можно посмеяться над их неопытностью, но вообще-то они молодцы. Молодцы, что приезжают с концертами к нам в Афганистан.

На нашем бэтээре едут два полковника, два молоденьких солдатика-автоматчика и довольно крупный мужчина с хорошо поставленным командирским голосом в брезентовой штормовке. Лицо его кажется удивительно знакомым. Какой-то известный певец. Но никак не могу вспомнить его фамилию. А спросить неудобно. Совершенно неосознанно даю ему кличку «Баритон». На втором бронетранспортёре — капитан из батальона охраны и несколько солдат.

Мы не проехали и половины пути. Недалеко от кишлака Мирбачакот колонну обстреляли из противотанковых гранатометов и стрелкового оружия. Ничего страшного не произошло, но водитель нашего бронетранспортера не справился с управлением и слетел в кювет. Мы посыпались как горох с брони на землю. Пришлось останавливаться и второму бэтээру, а бойцам — занимать круговую оборону.

Мы лежали под бронетранспортером. Полковники деловито вели огонь из своих автоматов по зеленке. Капитан, по переносной радиостанции Р-148, запрашивал подмогу с ближайшей сторожевой заставы 181-го полка. Почему-то молчали крупнокалиберные пулеметы на бэтээрах. Похоже, пулеметчики не могли пробраться к ним через ящики, музыкальные инструменты и музыкантов. Мы с Василием лежали под бронетранспортером, отдыхали. И наслаждались музыкой боя. По броне бэтээра молотили пули, изредка небольшие песчаные фонтанчики появлялись перед кюветом. Это было так забавно. Мы были дома. На войне. У нас было хорошее настроение. Вот только оружия у нас не было. Дембель Вася свой автомат уже сдал, а я до своего еще не доехал. Правда, у своих разведчиков я взял гранатный подсумок и две гранаты Ф-1. С гранатами жить в Афганистане было куда как веселее. Предлагал взять гранаты и Василию, но он вежливо отказался. Сказал, что его война уже закончилась, и он больше никогда не возьмет в руки оружия. Переубеждать его я не стал. Хотя и чувствовал, что он был не прав. Эта война не закончится, даже когда мы вернемся в Союз. И уж тем более, пока ты находишься в Афганистане. Ведь духи не будут спрашивать, дембель ты или молодой, перед тем, как стрелять или брать в плен. Им такие мелочи по барабану. Поэтому лучше избегать вопросов, ответы на которые никого не интересуют. Да и в плен попадать не хотелось. Гранаты давали такую маленькую возможность. Я протянул одну из гранат Василию. Он молча поблагодарил меня глазами и положил её рядом с собой.

Теперь оставалось только ждать, когда освободятся автоматы. На поле боя всегда очень много свободных автоматов. Надо только немного подождать. Либо подождать, когда вокруг что-нибудь изменится. До тех пор делать нам было нечего. Беспокоило только одно, хватило бы патронов. Два наших солдатика-автоматчика молотили в белый свет как в копеечку. Длинными очередями, зажмурив глаза. Скорее всего, ребятки впервые попали под обстрел. Они все делали правильно. В такой ситуации очень важно не застопориться, а сразу же открыть ответный огонь. Они были настоящими героями, эти мальчишки. Хотя и не знали этого. Они всё делали правильно. Но патроны всё равно было жалко.

Первым не выдержал наш «баритон».

— Сынок, ты не туда стреляешь. Дай-ка сюда автомат.

Сказано это было таким тоном, что ближайший к «баритону» солдатик немедленно отдаёт ему свой автомат. Как проштрафившийся ребенок отдаёт своему отцу какую-нибудь игрушку.

«Баритон» взял в руки автомат, проверил прицел и открыл огнь в сторону ближайшего дувала. Короткими, в два-три патрона, очередями. Теперь я его узнал. Иосиф Кобзон. Ну, конечно же, как же я сразу не догадался?!

Со стороны Кабула появляются две боевые машины пехоты. Сходу они открывают огонь из автоматических пушек по духам. Тридцатимиллиметровые автоматические пушки, установленные на БМП-2 на прямой наводке — страшное оружие. Не случайно духи называют БМП — «Шайтан-Арба». Это действительно машина дьявола. С дьяволом духи предпочитают не связываться. Можно попробовать подбить эту машину из противотанкового гранатомёта или безоткатного орудия. Можно обстрелять из крупнокалиберного пулемёта ДШК. Можно делать с нею практически всё, что угодно. До тех пор, пока БМП не откроет ответный огонь. После этого можно делать только одно. Ноги. Да ещё может быть, молиться. Но сначала — ноги.