Выживший во тьме - Владимир Анатольевич Вольный

суметь убить здоровенную псину – а теперь едва не пропасть при самом обычном толчке… Привычка всегда находиться в шаге от смерти так и не сделала из меня фаталиста.

А меж тем еще нужно было как-то добраться до своего берега – камни, по которым переходил дно, пропали, погрузившись в трясину, и я абсолютно не знал, куда поставить ногу. До берега оставалось не менее полутораста шагов. А уж до подвала… Об этом и думать не хотелось! Мерить километрами расстояние не приходится – а вот днями и вовсе тошно…

Дальнейшая ходьба больше напоминала прыжки с препятствиями. Выждав еще какое-то время, я осторожно стал продвигаться вперед, проверяя дно копьем. Вода доходила в некоторых местах до пояса, но в основном не поднималась выше коленей – идти можно. Я опять засунул щенка в мешок, оставив ему возможность высовывать голову для обзора, и принялся зигзагами лавировать меж опасных мест, все ближе подбираясь к обрывистому берегу. Щенок насторожил уши. Поняв, что его слуху можно доверять больше, чем своему, я остановился. Мы оба замерли, ожидая чего-то, что должно было сейчас произойти…

С покинутого нами берега донесся далекий и жуткий визг – словно скрежет камнем по стеклу. Те, кто намеревался нас настичь, уперлись в невидимую нам преграду – и теперь зло и яростно выражали свое разочарование… Землетрясение создало там расщелину, преодолеть которую они не осмеливались. Но она не мешала им нас видеть или чуять. А вот я, как ни старался, никого не мог различить, стоя почти по грудь в воде. Только щенок, опять топорща шерсть, неотрывно смотрел назад и скалил маленькие клыки…

А визг повторился – и наступила тишина. Весь в грязи, вымазанный тиной, я, закусив губу, вновь стал продираться к берегу. Можно было уже не торопиться – стало ясно, что неведомый враг не решится повторить наш маршрут. Но ведь река тянется на много километров выше и ниже – а значит, они всегда могут попытаться пересечь дно в другом месте!

…Мы сидели на берегу. Я сурово рассматривал русло, пытаясь увидеть и опознать любое движение между черных провалов и тускло отражавших свет водяных озер. Но ничто не нарушало покоя этого дна, кроме легких порывов ветра, заставлявших воду трястись мелкой рябью. Словно не было только что ни толчков, ни нашего бегства… Это могли быть одичавшие собаки – хотя никогда раньше я не мог представить таких больших собак. И следы… Они, если разобраться, никак не могли оказаться собачьими. Но тогда чьи они? Я тщетно ломал голову – выяснить, кто это, можно было только вблизи. Тени, которые заметил щенок и увидел я сам, были слишком далеко…

Глава 8. Первая охота

– Ну что, Черный? Пойдем в поход?

Я так и не придумал щенку имя. Ни одна из кличек не приживалась, и я называл его всякий раз по-разному: то Щеней, то Черным, то просто собакой. Придуманные имена как-то не вязались с его добродушной физиономией – хотя он с готовностью окликался на любое. Но я понимал, что это все не то… Называть его как-то совсем уж сурово – вроде не к месту, звать Дружком – и вовсе глупо. Так он и оставался с кучей временных прозвищ.

После возвращения с того берега, где мне так удачно повезло упасть в яму и не сломать при этом кости, мы несколько дней отдыхали. Выспавшись после путешествия, сразу потянулся к футляру. Я обладал оружием! У меня было оружие! Пусть не современное и не способное поражать как огнестрельное – но оружие, с которым чувствовал себя если не воином, то по крайней мере кем-то вроде него. Я отложил и копье, и топор – они не шли ни в какое сравнение с тем, что теперь висело у меня в изголовье.

Когда-то в далекие детские годы я, насмотревшись исторических боевиков, изготовил себе лук. На мое счастье, упражнения с ним не закончились ничьими выбитыми глазами или еще более серьезными травмами. Увлечение продолжалось не очень долго, но навыки, как ни странно, остались. Тогда я мастерил все сам – в том числе и стрелы. Я долго не мог понять, как приделывать к ним наконечники, но, увидев в музее проржавевшие остатки возле не менее древнего колчана, догадался… Разумеется, настоящие отлить не удалось – попытки расплавить свинец и залить его в форму хоть и оправдали себя, но зато сам наконечник был слишком мягким, к тому же тяжелым. Собственно, я знал только два вида наконечников, до которых додумался самостоятельно.

Это был либо гвоздь, наполовину утопленный в древке стрелы, либо кусок жести от консервной банки. Первый вариант был намного легче в исполнении и казался эффективнее – чего проще, чем выпилить серединку в древке, вставить сам гвоздь, обмотать все это хозяйство крепкой шелковой нитью с клеем и подождать, пока высохнет. Насчет «убойности» при проверке показал весьма страшную способность (по моим понятиям, тогда еще детским). Даже в руках двенадцатилетнего мальчишки, всаживавшего стрелы в мишень на расстоянии в тридцать шагов, стрела пробивала двухсантиметровую доску насквозь, притом ломалась очень редко. Это казалось мне верхом технической мысли – тем более что никаких самоучителей по изготовлению стрел и наконечников не было и в помине.

Однако, издырявив кучу досок и смотанных пальто, я стал задумываться и о самой форме острия. Во всех фильмах, которые довелось посмотреть, стрелы обладали широкими наконечниками, наподобие удлиненного треугольника. Мои наконечники-гвозди, выглядевшие как обычное шило, на это никак не подходили. Кроме того, где-то вычитал, что широкое лезвие балансирует саму стрелу в полете, придавая ей большую точность, а острые края наконечника более эффективны, так как вызывают у дичи болевой шок. Там же узнал и про первый способ, который более подходил для пробивания доспехов, но раны оставлял не настолько смертельные. В мальчишечьей голове все это отложилось, и на следующий день я взялся за изготовление наконечников широких. Легко сказать «взялся»… В магазинах их было не купить (мне живо надрали бы одно место за сам лук!), а выточить из металла – не по силам. Но я нашел способ, как мне кажется, совершенно случайно – и лишь годы спустя узнал о нем на всевозможных форумах и сайтах, которых в мое время просто не существовало.

Помог случай. Мне с приятелем нравилась сгущенка, и иногда мы вскладчину покупали ее и обжирались, благо одной банки хватало с избытком на обоих «стрелков». Вот и тогда, открыв очередную, мы слопали ее содержимое, после чего друг стал мять банку в руках, демонстрируя свою силу. Пока он бахвалился, я невольно смотрел –