Imprimatur - Рита Мональди

– Это древнеримские руины, – каким-то особенно приподнятым тоном произнес Атто. – Возможно, мы сейчас под дворцом Канцелярии.

– Почему вы так считаете?

– Мы очутились внутри довольно большого лабиринта помещений, что свидетельствует о том, что над нами крупное сооружение. Часть Колизея и арка Джордано были разрушены, чтобы было из чего возвести этот дворец.

– Вы там бывали?

– Вестимо. Я знавал вице-канцлера, кардинала Барберини, нуждавшегося в моих услугах. Дворец великолепен, залы его грандиозны, фасад из травертинового известнякового туфа также не лишен приятности, даром что…

Ему пришлось прерваться, поскольку Джакконио предлагал нам одолеть крутую лестницу без перил, на вид парящую в воздухе.

Чтобы не свалиться, пришлось всем взяться за руки.

Подъему, казалось, не будет конца.

– Гр-бр-мр-фр! – победно вскричал Джакконио, упершись в дверь. Толкнув ее, мы оказались на улице. После пяти дней, проведенных взаперти, я невольно набрал побольше воздуху в легкие, обрадовавшись ночной прохладе.

Наконец сгодился и я, тут же признав часть города, в которой мы оказались: я не раз бывал здесь с Пеллегрино, сопровождая его в походе за съестным, предназначенным для нашего постоялого двора. Это была Арко дельи Ачетари, соседствующая с Кампо ди Фьоре и площадью Фарнезе. Поведя носом, Джакконио повлек нас на просторную площадь, где располагался цветочный рынок. С неба тихо сыпал мелкий дождик. На площади было безлюдно, если не считать двух нищих с их скарбом, примостившихся на мостовой, да мальчика с тележкой. Джакконио указал нам на небольшое здание в переулке на другой стороне площади. Переулок был мне знаком, только вот название его я запамятовал.

Ни единого проблеска света не пробивалось из окон этого здания, а дверь между тем оставалась приоткрытой. Хотя вокруг не было ни души, наши знакомцы жались из предосторожности поближе к нам с аббатом. Приблизившись к двери, мы услышали чей-то приглушенный голос. Я осторожно толкнул дверь. Несколько ступеней вели на верхний этаж, из-за приоткрытой двери которого выбивалась полоска света. Оттуда и доносился тот голос, который мы слышали. Теперь ему отвечал еще один.

Атто первым шагнул на лестницу, за ним – мы. И тут мы заметили, что ступаем по настоящему ковру из разбросанных бумажных листков. Атто подобрал один из них. Голоса стали ближе. Те, кому они принадлежали, стояли теперь у самой двери.

– Вот вам сорок экю, – говорил один. Мы поспешили спуститься и выйти из здания, позаботившись о том, чтобы оставить дверь приоткрытой, как это было начале. После чего все четверо спрятались за углом.

Мы вовремя убрались: вскоре входная дверь распахнулась, и на пороге показался силуэт Стилоне Приазо. Он огляделся и быстро зашагал по направлению к Арко дельи Ачетари.

– Куда теперь?

– А теперь откроем ларчик! – последовал ответ Атто.

Он что-то шепнул нашим бесстрашным сопровождающим лицам, ответом ему была их кривая ухмылка. После чего они устремились за Стилоне.

– А мы? – замирая от ужаса, выдавил я.

– Возвращаемся, но не спеша. Наши друзья будут ждать нас под землей после выполнения небольшого задания.

В другой раз пересекать площадь Кампо ди Фьоре мы не стали. Неподалеку располагалось здание французского посольства, как было известно Атто, и мы подвергались риску быть задержанными. Благодаря своим связям Атто наверняка мог попросить там убежища. Однако в это время суток корсиканцы, что несли службу на дверях посольского особняка скорее предпочли бы ограбить нас и зарезать, чем задержать.

– Как тебе возможно известно, в Риме существует так называемая свобода околотка: папские сбиры и Барджелло не имеют права брать под стражу кого бы то ни было в тех кварталах, где расположены посольства. Но поскольку этим стали пользоваться грабители и беглые преступники, корсиканские гвардейцы не утруждают себя разбирательством, кто перед ними. Увы, мой брат Алессандро, регент хора кардинала Памфили, несколько дней назад покинул Рим. Он мог бы обеспечить нам охрану.

И вот мы снова спустились под землю. Благодарение Богу, фонари наши исправно светили. Углубившись в лабиринт в поисках зала с фресками, мы чуть было не заблудились, как вдруг перед нами опять словно из-под земли выросли наши проводники.

– Ну что, беседа прошла в теплой дружеской обстановке? – поинтересовался Атто.

– Гр-бр-мр-фр! – довольно хмыкнул Джакконио.

– Что вы сделали? – предчувствуя недоброе, спросил я.

– Гр-бр-мр-фр.

Это меня успокоило. У меня появилось любопытное ощущение, что я стал схватывать общий смысл монотонных высказываний Джакконио.

– Джакконио только и сделал делов, что напужал представителя, – заверил нас Угонио.

– Вообрази, – обратился ко мне Атто, – что никогда прежде не видел наших друзей, и вдруг они в темноте с воплем набрасываются на тебя в одном из подземных ходов. Каково? Да еще просят тебя об услуге в ответ на жизнь. Что бы ты сделал?

– Я бы без колебаний оказал им ее!

– Вот они и спросили у Стилоне, чем он был занят этой ночью.

Из рассказа Угонио следовало: бедняга Приазо наведался к некоему Комареку, который время от времени подрабатывал в печатне Конгрегации распространения вероучения, а по ночам нелегально закрывал еще и бреши в своем бюджете, издавая газеты, подметные письма и даже, возможно, труды, вошедшие в Index[110], словом, всякую запрещенную литературу, за что ему хорошо платили. Стилоне Приазо заказал ему письма с политическими прогнозами для одного неаполитанского друга. В обмен предполагалось поделить прибыль пополам. Такова была истинная цель его приезда в Рим.

– А при чем тут Библия? – спросил Атто.

Оказалось, что ни при чем. Он ушел от Комарека с пустыми руками.

– Значит, не он обронил страницу из Библии. Вы уверены, что он сказал вам правду?

– Гр-бр-мр-фр, – пустил густой смех Джакконио.

– Представитель-то того, с перепугу обмочился, – весело пояснил Угонио.

В довершение закадычные приятели обыскали Приазо и нашли при нем крошечное потрепанное издание, с которым он, по-видимому, не расставался. Перед тем как пуститься в обратный путь, Атто поднес находку к фонарю:

АСТРОЛОГИЧЕСКИЙ ТРАКТАТ

О ВЛИЯНИИ НЕБЕСНЫХ СВЕТИЛ,

как положительном, так и отрицательном,

на земные дела на протяжении 1683 года,

исчислен по долготе и широте

Светлейшего города Флоренции