Десерт по имени Аля - Диана Рымарь

— Ах муж…

О-хо-хо, кажется, у кого-то напрочь сорвало кукушечку на почве заботы о не рождённом чаде. Ну зачем мне телохранитель… я же не кинозвезда, чтобы за мной охотились.

— Он вам про меня ничего не сказал? — удивляется Ян.

Качаю головой. Находиться в доме с совершенно незнакомым человеком мне совсем некомфортно. Решаю пойти перекусить в кафе за углом.

— Ладно, вы тут оставайтесь, а я скоренько…

Только выйти мне не дают. Ян быстрее молнии становится между мной и дверью. Пока этот бритоголовый детина пытается мне что-то объяснить, в прихожей снова слышится звук шагов. Обхожу телохранителя и направляюсь прямиком туда.

Слава богу, это Михаил.

Бросаюсь к нему.

— Ты почему не сказал, что нанял телохранителя?

— Я говорил, что ты будешь под надзором!

Ничего себе, как по-разному можно понять одну и ту же фразу, я-то думала, он имеет в виду себя… Ладно, может быть, я не так поняла.

— Но зачем он мне? — всё же спрашиваю.

— Это не обсуждается, — чеканит Потапов.

Чувствую, как мои зубы начинают громко скрежетать.

«Так, Аля, спокойно, еще успеешь с ним поругаться…» — успокаиваю себя. Это можно обсудить позже.

— Кстати, а я не забывала у тебя в машине телефон?

— Наличие телефона — не право, а привилегия, Аля!

Тут понимаю, что телохранитель — это еще цветочки.



Тогда же:

Аля

— Мишенька, — обращаюсь к нему как можно более ласково, — ты чего?

— Ничего! — гремит он, хмурясь. — Пошли в кабинет, наконец поговорим!

Прежде чем идти за своим грозным гризли, украдкой поглядываю на телохранителя. У них вроде кодекс чести — защитить клиента даже ценой своей жизни. Интересно, он меня и от Потапова защищать должен? Если да, неплохо бы прихватить его с собой…

— Аля!

Вздрагиваю от резкого оклика и бегу следом.

Он заводит меня в кабинет, закрывает дверь, предлагает сесть на диван, устраивается рядом.

— Развод для нас больше не вариант, — начинает без обиняков. — Ребенку нужны оба родителя. Так что ты в любом случае ко мне возвращаешься. Вопрос в том, как это будет…

— И как же? — спрашиваю и знаю, что пожалею. Еще как пожалею…

— Ты остаешься в Перми, и мы живем как раньше. Я согласен пересмотреть некоторые моменты нашей совместной жизни, но далеко не все…

— А если я не соглашусь?

— Пока не согласишься, я тебя из дома не выпущу! И даже когда согласишься, теперь с тобой везде будет ходить Ян!

Некоторое время просто смотрю на него, потом аккуратно интересуюсь:

— А как ты меня собрался держать в доме? К кровати привяжешь?

— Аля, я не пущу тебя обратно в Краснодар! Точка! Твое место — возле меня. Если для того, чтобы ты с этим смирилась, мне придется держать тебя дома без контактов со внешним миром, я буду! Начнешь чудить, куда-то там сбегать, я тебе в зуб маячок вмонтирую, так что лучше не доводи!

Выглядит при этом так грозно, что просто дальше некуда, и тон у него вполне себе зловещий. По всем параметрам кровь в жилах должна стыть, но вот какое дело — у меня лично не стынет. Ну вот совсем не стынет, скажу больше, начинает кипеть.

Запру дома, заберу телефон… Нельзя со мной так! Просто нельзя, и всё тут! Я — человек, а не собачка, которую можно держать на привязи. И как может мужчина, который сохранил в прикроватной тумбочке даже мою расческу, реально сделать мне что-то плохое? Не может и не сделает, я ему не позволю.

— Михаил, — обращаюсь к нему с милой улыбочкой, — посмотри-ка сюда!

Просовываю мизинцы между безымянными и средними пальцами, а большие пальцы между указательными и средними. Получаются четыре фиги из двух рук. Демонстрирую это чудо ловкости своих пальчиков Потапову и говорю с чувством:

— Могу специально для тебя эти фиги еще маслом намазать, хочешь?

Он моргает, недоуменно хмурится.

— Что ты имеешь в виду?

— Фигу с маслом тебе, а не маячок мне в зуб! Вот что я имею в виду!

Потапов на некоторое время замирает

— Аля, ты забылась!

— Нет, дорогой, это ты забылся! У нас вообще-то двадцать первый век! Жен взаперти никто не держит!

— Будешь выпендриваться, получишь по заднице!

— Эта задница вообще-то беременна! Так что максимум, что ты можешь сделать, это ее погладить! Или вот еще вариант — можешь почесать спинку! И вообще… пойду-ка я ужин приготовлю, а ты тут посиди и поразмышляй о том, какую ахинею нес. Я тебе больше не восемнадцатилетняя девочка, которую можно запугать, я взрослая самостоятельная женщина! Со мной отныне либо по-хорошему, либо никак, запомни!

На этой славной ноте я поднимаюсь и ухожу, не забыв при этом как следует хлопнуть дверью. Думается мне, у моего гризли в последние дни от переизбытка чувств немного съехала крыша. Но он же серьезный, деловой человек, не глупый к тому же. Должен понять, что его замечательные предложения попросту неприемлемы.

«Неужели он действительно думает, что нашел разумный выход?» — всё вертится в голове один и тот же вопрос. Силой воли заставляю себя не думать о только что услышанном.

Достаю лук с картошкой. Режу овощи, потом начинаю укладывать их в противень слоями, посыпаю солью, специями, потом приходит черед курицы, соуса, сыра…

«Когда на душе грустно, всегда лучше чем-то занять руки», — любила говорить мама Марисоль. Это, пожалуй, единственный из ее советов, который мне по-настоящему пригодился.

Когда ставлю противень в духовку, дверь на кухню неожиданно открывается. На пороге появляется виновник моих грустных мыслей.

— Аль, ну не могу я тебя отпустить, понимаешь? Не могу!

— Так никто ж не просит отпускать! Только зачем при этом забирать телефон и приставлять ко мне надзирателя? Думаешь, это резко улучшит наши и без того непростые отношения?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍