Демон Господа - Уэйн Барлоу

— Ничего, государь, — ответил Адрамалик. — Ничего не может быть здесь благородного. Ты всегда говорил, что у благородства — смрад Небес.

— И все же… И все же Саргатан своими действиями и стремлениями умудряется создать иллюзию благородства…

— Нет, государь.

— Чем же ты тогда объяснишь, что к нему сползаются все новые союзники?.. Весьма весомые союзники.

Адрамалик задумался. Говорить следовало не то, о чем думаешь, а то, что хотел бы услышать Вельзевул. Адрамалик рискнул:

— Они слабы и глупы. Сползаются под знамена новой силы, ухватились за возможность бросить вызов тебе, низвергнуть твою власть. Им нет дела до его «принципов».

— Что ж, возможность-то как раз есть, и не воображаемая. Эта власть сейчас — колосс на глиняных ногах. Я, Вельзевул, регент Ада с его первого дня, вынужден признать существование угрозы моему первенству. Появился демон, способный меня свергнуть.

Эта фраза повисла в воздухе. Адрамалик посмотрел на оболочку Фарайи, как будто ждал от того подсказки. Лужа слюны на бедре Фарайи переполнилась и побежала струйкой вниз. Агарес тоже не отрывал глаз от бывшего барона.

— Армия Молоха пропала вместе с самим Молохом, от нее остался только пепел, — продолжил Вельзевул. — Призывные ямы сейчас бесплодны, колдуны сидят возле них, выжидают. Но то же самое можно сказать и про него. Его союзникам понадобится какое-то время, чтобы собрать новые армии. Правда, то, как он использовал души, — почти гениально.

— Отвратительно, государь! — воскликнул Адрамалик, забыв о своей новой роли. — Армия кожаных мешков! Мерзость, недостойная демона. Представить себе только: демоны… нет, падшие ангелы, уничтоженные какой-то грязью!

— Ты говоришь об «ангелах» и «мерзости». Забыл, где находишься?

— Но ведь использовать их — значит стать такими же грязными внутри, как и они…

— Использовать их — значит уничтожить мою армию, идиот! — зарычал Вельзевул, и от его жужжания больная голова магистра невыносимо запульсировала, а Агарес навзничь упал в лужу.

Клубящимся облаком государь поднялся с трона и спустя секунды оформился внизу, рядом с Фарайи. Наверху бешено захлопали висящие кожи.

Медленно, как будто с любовью, Вельзевул протянул руку и дотронулся до лица барона трепещущими крыльями сотни мух, стирая с него слюну. Казалось, государь успокаивается. Он повернулся к магистру. Тот склонился так низко, что полы одежды полоскались в алых лужах.

— Я был там, — прожужжал Вельзевул. — Был у Пламенного Среза. Некоторая часть меня была там. Пойми это, недоумок. — Он поднял левую руку — культя оканчивалась клубком рассерженных, гудящих мух. — Я хотел сам полюбоваться на Саргатана, увидеть его «сияние» собственными глазами. Простым легионером был. Шел прямо за тобой… Не дальше, чем я от тебя сейчас… Весь путь до Среза, и в битве. Думаешь, Фарайи сам выбрал момент предательства? — Адрамалик покачал головой. Он об этом не догадывался. — После гибели Молоха я стал одним из них. И вернулся с ними. И сейчас я гуляю по улицам Адамантинаркса. Знаешь почему?

Адрамалик сжался. Он понял, что сейчас последует.

— Потому что ты вернулся без нее, кретин! Адрамалик покачнулся. В тумане неожиданно нахлынувшей боли он подумал, сможет ли сегодня выйти из Ротонды или его здесь убьют. Но момент прошел. Вельзевул снова гладил лицо Фарайи.

— Что же я сделал неверно, правя за Люцифера? — вопросил Вельзевул. — Чем заслужил это? Что сделал бы на моем месте Люцифер?

— Ты правил так, как правил бы Люцифер, государь, — живо нашелся Адрамалик. — Ты правил твердо и решительно. — Говорил он все же с трудом, словно проталкивая слова сквозь сведенные челюсти.

— Вот так и продолжу. Я дрался с Люцифером против Вышних. И если не смогу уничтожить мятежника Саргатана, то недостоин править Адом. Я не буду использовать против демонов души Диса, удел душ — наказание, а не война. Но союзников найду.

«Да, — подумал Адрамалик, — он все бросит в котел! Пропал Дис!» Вслух он этого, разумеется, не сказал и поднял взгляд на государя:

— Союзников, государь?

— Люцифаг Рофокаль, лорд Берит, Карнефил, Мальгарас поклялись поддержать меня. Они уже собирают войска. Моя армия станет еще сильнее, чем была.

— А… кто будет согласовывать их действия, государь?

Адрамалик чуял ответ всей шкурой и чувствовал, что настроение падает ниже некуда. Этот пост будет для него последним шагом к гибели.

Вельзевул глянул на изуродованного Агареса, на Адрамалика.

— Думал, это и так очевидно… первый министр.

АДАМАНТИНАРКС-НА-АХЕРОНЕ

Ганнибал очнулся, словно от резкого толчка. Он вздохнул и открыл глаза. И сразу понял, что он не такой, каким был, что чего-то не хватает. Попытался сесть, но тут же услышал голос Маго — брат умолял не двигаться. Незнакомая комната, должно быть, в Адамантинарксе… И это — хорошо. Значит, они победили.

Левая рука отсутствовала. Он перевел взгляд на лежавший рядом страшный крюк. Забавно, что оно здесь — орудие, отхватившее ему руку.

Еще интереснее был лежавший с крюком темный рельефный диск рядом. Молох… Точнее, то, что от него осталось. Невероятный трофей. Знак почета, награда. Только он ведь — не демон, как ему это использовать? На шее носить, что ли? Надо спросить Лилит, а может, Элигора.

— Маго, напомни, что там было.

— А ты счастливчик, брат мой. Ты ловко разделался с Молохом, а еще больше повезло тебе, что раны твои лечила сама Первая супруга.

Бой и поединок с бывшим богом всплыли в памяти Ганнибала уже смутно. Свирепое лицо Молоха представилось, тем не менее, весьма четко.

— А… Саргатан?

— Жив. Но совсем не тот, каким был.

Ганнибал скосил взгляд туда, где было левое плечо.

— Я то же.

— Да, Ганнибал. Но Саргатан… Его ранили, но это не из-за раны. Он теперь — весь белый. С головы до пят.

— Чудо?

— Или проклятие. Разное говорят, город полон слухов. И не только доброе болтают. Иные видят в этом знамение беды. Лорд Йен Вань, к примеру… Его подданные мутят демонов, сеют сомнения.

— Сомнения?

Маго потер подбородок. Ганнибал всмотрелся в лицо брата и не смог определить, чьей стороны тот придерживается.

— Город теперь похож на наш родной город. Тогда, в Жизни. Подготовка к новой битве. А Саргатан… Большинство верит официальным объяснениям, но мало кто знает, что произошло там, что так его изменило. Одни считают, что это — работа Люцифера, что это он так отметил Саргатана. Или что его Первая супруга заколдовала. В этом, как мне кажется, есть доля правды. Циники болтают, что он сошел с ума, что изменился не только внешне, но и внутренне. Этих, правда, немного. Но вот новые союзники… Пут Сатанакия… Ты его не видел. Приспособленцы, так мне кажется. Хорошо, если ошибаюсь, но создалось у меня такое впечатление. А все вместе создает настрой какой-то неуверенности, и на улицах это чувствуется.