Они не люди. Книга первая - Виктор Фламмер

она остановилась, с водительского места вышел человек в рясе — священник из местного храма, который на днях исповедовал бабушку. Анонимус придержал дверцу, помогая ему.

Из противоположной двери выбралась монашка. Фамильяр не только не помог ей, но и отошел на пару шагов, как будто не хотел соприкасаться.

«Див. Из скита», — догадался Аверин. И вопросительно посмотрел на бабушку:

— Кто это и зачем здесь?

Бабушка поднялась со своего кресла:

— Та, кто будет защищать этот дом, когда ты его покинешь. Я вызвала ее сегодня утром, сразу как встала.

— Она одна здесь? И с чего вы взяли, что дому вообще нужна защита? — поинтересовался Аверин.

— Вы с Анонимусом орали рядом с моей комнатой так, что невозможно было не услышать. И нет. Кто бы ни был тот див, который прятался в парке, я не имею к нему отношения. А то знаю я, ты сейчас начнешь всех собак вешать на меня.

Она удалилась, прошествовав мимо Аверина с высоко поднятой головой.

Аверин посмотрел на Кузю.

— Ну что же. Мне пора уехать отсюда. Кузя, иди за мной. И, — он повернулся к Марине, — ты тоже собирайся. У тебя есть немного времени, чтобы попрощаться с детьми и сестрой.

— Мне какие вещи брать? Теплые? — шмыгнув носом, спросила Марина.

— Не надо ничего. Я буду ждать тебя у машины.

Он пошел к выходу из столовой.

— Подождите. Да подождите же! — Мария выскочила из-за стола, догнала его и вцепилась в руку: — Мне нужно поговорить с вами. Сказать вам кое-что. Важное.

— Хорошо. Тогда пойдемте в мою комнату.

Когда он закрыл дверь, Мария некоторое время молча смотрела в окно на играющих детей, потом повернулась и медленно проговорила:

— Я должна вам рассказать…

— Подождите, — перебил ее Аверин, — сначала ответьте мне на вопрос. Вы любите моего брата?

— Да, конечно, но…

— Никаких «но», — он поднял руку, — я хочу точно знать, любите ли вы его искренне или просто верны ему под действием заклятия.

— Я люблю Василя! У нас трое замечательных детей! И я… я полюбила его еще до свадьбы. Ваш брат — самый добрый и благородный человек на свете. Еще тогда я уже носила ребенка…

— Я знаю. Поэтому я не почувствовал в вас того, что ощутил в Марине. Честно скажу, это ощущение, именно оно отвратило меня от нее. Но речь не обо мне. Если вы любите брата и не хотите ломать ему жизнь, просто молчите. Я не желаю знать того, что вы хотите мне рассказать.

Она шагнула к нему и внезапно опустилась на колени, заламывая руки:

— Гермес Аркадьевич! Марина не должна попасть в тюрьму! Она умрет там! Лучше уж я, я просто женщина!

— …И жена моего брата. Вот чего нам только не хватало, так это скандала и позора. Ради детей и своего мужа — не играйте в благородство и не делайте глупостей. Просто доверьтесь мне.

На ее лице засветилась надежда.

— Я… вам верю, — она поднялась и направилась к двери. — Простите меня. Я должна поговорить с мужем.

Аверин проводил ее взглядом. Потом обернулся к Кузе.

— «Монашка» не представляет опасности. И котом ты мне нравишься больше.

— Мя-а-а, — ответил Кузя, возвращаясь в облик кота.

— А теперь давай собираться. Сейчас мне следует побыстрее убраться отсюда.

Он собрал вещи, взял чемодан и корзину и вышел во двор.

— Ой, вы уже уезжаете? — подбежала к нему Вера. — И Кузя? Может, оставите Кузю с нами еще на пару деньков?

— Да, оставьте, — присоединился Миша, — мы его хорошо кормить будем!

— Чтобы у него была морда «во»? — улыбнулся Аверин и расставил руки. Эх. Хоть кого-то в этом доме расстроил его отъезд.

Он присел на корточки, обнял по очереди племянников, подхватил вещи и зашагал на задний двор, где стояла машина. Осталось только дождаться Марину.

— Приезжайте еще! — услышал он за спиной. И оглянулся. Дети махали ему или, скорее Кузе, руками. А чуть поодаль замер Анонимус и не сводил с него немигающего взгляда. Аверин поднял руку и помахал ему тоже.

Дойдя до машины, он закинул чемодан с корзиной в багажник.

— Стой! — услышал за спиной. И повернулся. К нему нетвердо, но размашисто шагал Василь. В руках брата была на треть пустая бутылка коньяка.

Аверин выпрямился и оперся рукой на крышку багажника.

— Стой, Гера, — брат подошел к нему и со стуком захлопнул крышку, — ты что же, правда считаешь, что можешь вот так вот взять и уехать? Ну уж нет.

— Василь… — начал он, но брат схватил его за плечо: — Пойдем, — он сжал его руку и буквально потащил за собой.

Аверин не стал сопротивляться.

Они вернулись в парк и добрались до беседки. Василь стукнул бутылкой по столу, ставя ее, и закурил. И после этого с размаху плюхнулся в кресло. Аверин сел в свое.

— Прости меня, Гера. Прости, что наорал и гадостей наговорил. Понятно, что не ты в этом виноват. Хочешь коньяка?

— Нет. Мне же ехать еще.

Василь наклонился вперед:

— Никуда ты не поедешь, Гера. Это бабушка сейчас соберет свои вещи и отправится обратно в скит. И монашку свою заберет, от нее вон даже Анонимус шарахается. Ты скажи мне, что мне делать теперь с Машей, а? Разводиться?

Аверин покачал головой:

— Василь, ты же понимаешь, что именно наша семья сильно виновата перед сестрами. Они лишь пытались защититься, как могли. И, если по совести, то бабушку нашу отправить надо не в скит, а в острог.

— Но вместо нее туда поедет Марина, да? Ч-черт! — Василь ударил кулаком по столу. — Поверить не могу, что я двадцать лет держал в рабстве собственную жену!

Он сорвал кольцо с пальца и брезгливо кинул его на стол. И вдруг посмотрел на Аверина с надеждой:

— Ты… ты ведь можешь эту дрянь снять, правда?

— Думаю, да. Потребуется некоторое время. И твоя кровь.

Василь задрал рукав рубашки:

— Бери, сколько надо! — он схватил второй рукой бутылку и хотел было отхлебнуть прямо из горла, но внезапно отвел руку: — Ой. А ничего, что я пьян?

— Ничего, — Аверин улыбнулся, — но больше пить не стоит. Тогда я смогу провести обряд через час. Но ты понимаешь ведь, что после этого всё изменится? Может быть, очень сильно.

Василь вздохнул:

— Конечно. Знаешь, пусть даже Маша подаст на развод. Пусть даже дети захотят уехать с ней…

— Ты что, Анонимус Мишу ни за что не отпустит.

Василь горько улыбнулся:

— И то правда…

— Василь, — серьезно сказал Аверин, — я думаю, Маша тебя любит. Вам надо поговорить и попробовать начать всё заново. Без бабушки,