Директива 22 - Ирина Ростова

Я подстреливаю первого, кто пытался прорваться, точно попадая в шею поверх брони, и второго тоже, выпуская разряд ему прямо в лицо, и остальным, наверное, стало немного боязно просто так подходить к «беспомощному инвалиду». Пользуясь передышкой, я выпускаю, как спрут чернила, вокруг себя ощущение страха и паники, и скорой смерти, позволяя нападающим как-то оповестить меня о себе, чтобы мне проще было их зацепить.

– Да он там окопался намертво.

– Хер с ним, может? Там снаружи кишит полицией, уходить надо.

– Да, Аспен ушел, сук, поймали его. Тут один выход не перекрыт, и он там, сукан, засел.

– Броня есть? Полная броня у кого?

– Да ни у кого. Шлем есть?

Это будет забавно. Я устраиваюсь поудобней, не опуская бластер и сосредотачиваюсь, собирая ментальные силы для удара, но мне, конечно же, мешают.

– Кинслеер. Штурм, – внезапно отобразилось на комме.

Вдали поднялся шум, суматоха, возня, истерические вопли, и мне навстречу из двери все-таки вывалился парень в полной защите. Я с удовольствием вываливаю на него ментальный заряд, приготовленный для отключения всей толпы под дверями, и он упал, как подкошенный, а следующих за ним зайцев-попрыгайцев в кусках брони я снимаю уже как получается.

Это знакомый хаос: пахло паленой плотью и расплавленным пластиком, орали и стонали подранки, и примерно в эпицентре всего этого, за сбором чужого оружия, меня и застал ворвавшийся очень даже вскоре спецназ.

– В порядке? – уточнил их лидер.

– Да. Кин поймал ту женщину?

– Да. Сказал, что она, наверное, и есть Саммерсет.

Я воздерживаюсь от комментариев – скорее всего, «Саммерсетов» просто-напросто несколько, но с нас довольно и одного, главное, чтобы она могла сдать поставщика. Причем, достаточно только возможности – без желания можно и обойтись в таком случае. Скорее всего, ради такой ситуации Кольбейн плюнет на большую часть моральных норм и расчекрыжит ей мозги лично. Хорошо, если не пообедает ими.

Как ни странно (или совсем не странно, потому что я молодец), но мой тщательно проконтролированный взрыв ничуть не повредил остальное здание. Оно даже не сильно осыпается, и по залу не боязно идти (если, конечно, не обращать внимание на трупы и раненых, вокруг которых уже бегают полевые медики).

А на улице уже стемнело, и Кин с энтузиазмом сдирал с себя броник, пока кто-то из штурмового отряда вежливо придерживал на всякий случай его пленницу за наручники, чтобы не утекла в неизвестном направлении.

В общем-то, кажется, все у нас получилось. Или почти.

Я успеваю появиться в Управлении до того, как там начинается самое интересное. Собственно, я даже встаю на полчаса раньше исключительно ради этого. Какое только насилие над личностью не претерпишь ради интересных событий! Собственно, дверь в пространство, отведенное для Управления распахнулась прямо у меня перед лицом и навстречу мне вылетели сразу оба – и Дип, и Кин.

– Пойдем, пойдем, Старик пошел сам допрашивать наших, – Дип даже схватила меня за что поймала – за волосы и шарф – и потянула за собой так, что гравикресло повернулось вокруг своей оси.

– Да согласен, согласен, не тащи, – хихикаю я. – Что, прямо с утра в гуще событий?

– Ну так! Старик вчера просмотрел наши недоотчеты, обрадовался и еле дождался утра, чтобы самому постращать преступников. По-моему, если бы ему позволили, он бы сам бегал по задержаниям, и срать он хотел на свой почтенный возраст.

Я все еще смеюсь, отчетливо представляя себе Старика в его регалиях адмирала, с Кином на прицепе, лезущего допрашивать мелких жуликов.

– Он что, разрешил нам присутствовать?

– Конечно, нет! Но мы посмотрим из обсервации.

– Потому что не запрещали, – пояснил Кин. Он выглядел достаточно довольным – видимо, первоначальные допросы нашей вчерашней добычи не способствовали развалу дела, а наоборот. – Заходите, – он открыл дверь своей ИД, пропуская нас, и за бронебойным стеклом мы тут же увидели Кольбейна, расхаживающего по комнате допросов, как тигр вокруг жертвы, и его крайне спокойного адъютанта за столом напротив допрашиваемого.

Кольбейн – впечатляющий старикан. Думаю, мое поколение таких монстров уже не произвело, они остались там, 150-200 лет назад, когда появились все эти титаны, на чьих плечах стоит сейчас Альянс, Созвездие, да и СОНМ тоже. Мы все пожиже и труба пониже, а вот эти – да. В общем, если бы это вокруг меня там расхаживал Старик, я бы точно все рассказал, и еще и приврал бы про то, что он хочет услышать.

Кин удобно устроился в кресле и включил звук.

– Имя! – рявкнул Кольбейн своим знаменитым телепатическим басом. Он обычно орал с шикарным псионическим резонансом, что позволяло унижать людей в два раза эффективней. Изначально эта привычка имела своим происхождением корабли с плохой звукоизоляцией, когда надо было доораться до нужного человека в интерком или через зал, но на почти-гражданке она превратилась в замечательный инструмент запугивания.

– Шотт, – едва слышно по сравнению с ним ответила его несчастная жертва. – Юргенс Шотт.

– Место работы?

– Таможенная служба КПорт-3. Старший инспектор.

– Тут в протоколе сказано, что ты, господин, наркотики в Альянс провозить помогал, так?

– Я помогал кициллосам избежать длительных проверок. Я понятия не имел, что они носят в своих мешках для коллекций наркотики!

– Ах, не имел понятия? – Кольбейн оперся своими ручищами о стол, наклоняя седую кудлатую голову. – А предполагал?

– Немного, – сглотнул Шотт.

– И в чем же был фокус с кициллосами? Что как там работает?

– Они могут внутри себя носить свои ценности. В мешке. Но это у них чувствительная тема. Ко мне пришел кициллос из, – он снова нервно сглотнул. – Фонда «Дети Науки». Лсинн. И попросил, чтобы я помогал им проходить быстрее, потому что они стесняются, когда их застают во время отрыгивания из мешков. А они долго не могут там ничего носить, и могут начать выплевывать прямо посреди досмотра.

– А этих спр… – Кольбейн осекся, вспоминая о записи и срочно заменил слово. – Этих ксеносов велено долго мариновать, потому что на просвет их не просветишь, так? Только ждать, пока выплюнут все.

– Да, – несчастным голосом ответил Шотт.

– И как тебе платили?

– На счет в Созвездии. У меня там счет.

– Так и запиши, – кивнул Кольбейн своему помощнику. – Нарушение постановления о гражданской государственной службе в Альянсе. Пункт… какой-то там, сообрази сам. И следующего мне.

– А я? – судорожно уточнил Шотт. – А со мной что?

– Присядешь, – с удовольствием пообещал Кольбейн. – Радуйся, что живой.