Испытание выживанием - Айя Сафина

– Мои боевые товарищи! Мне не терпится обрадовать вас тем, что…

– Надерем зад этим козлам! Прикончим полковников! Грабим АРСЕНА-А-А-АЛ! – заорал Фунчоза, перебив сдержанную речь Калеба.

В ответ раздался оглушительный рев толпы, и, не дожидаясь своих командиров, Падальщики бросились к арсеналу начинать войну. Сейчас не до высших целей и учтивости.

Бей! Круши! Громи!

Калеб закатил глаза. Бриджит пихнула его в плечо и улыбнулась. Поддавшись всеобщей эйфории от запаха грядущей свободы, командиры побежали за своими солдатами.

Пусть новый век, как день, пройдет опять,

Но я столетье буду жить в надежде,

Что я смогу опять , как прежде,

Сгорев в огне, из пепла вновь восстать.

Мои боевые товарищи смели с поста арсенала с десяток Големов и уже варварски разворовывали все возможные припасы, забивая карманы магазинами, гранатами, минами, ножами, навешивая на плечи по два автомата, словно наркоманы, добравшиеся наконец до дозы.

Тысячелетия прошли, а человек так и не изменился. Порядок устанавливается революцией, новая власть приходит с анархией, насилие порождает прогресс. Человечество никак не может слезть с избитого пути, боясь предположить, что за проложенной колеей есть другой способ жить – без дележа ресурсов и беспрестанного доказательства собственного превосходства.

Что ж, придется напомнить им, что человек не венец творения, что есть враг, куда более сильный, чем Триггер, Трухина и Крайслер вместе взятые.

Я сижу в своем укромном уголке. Здесь нет света. Единственные яркие отблески бросает экран моего ноутбука, с которого я могу следить за всей базой, точно призрак, проходящий через стены. Мне не нужен матрас, не нужен стул, мне не нужна обильная еда и огромные запасы воды – я легко добываю их во время своих блужданий по базе, по поверхности. Мой темный холодный мир потайного коридора возле военного блока станет последним пристанищем в этом умирающем подземелье.

Падальщики думают, что в следующую минуту принесут новый миропорядок в Желяву – справедливый и милосердный. Они даже не подозревают, что в следующую минуту им предстоит сражаться с совсем другим врагом.

Мои пальцы начинают стучать по клавиатуре, запуская конец человеческого света.

Ведь для того, чтоб смерть преодолеть

И в том же теле снова воплотиться,

Есть путь один – дотла в огне сгореть

И вновь из пепла к жизни возродиться.

27 января 2071 года. 10:00

Алания

Едва я открыла глаза этим утром, как увидела нависшего надо мной майора Корвина – первого помощника Полковника Триггера.

– С добрым утром, мадам. Полковник ожидает встречи, – просипел он своим мерзким голоском.

Я не суеверна, но то, что первой с кровати на пол ступила моя левая нога, определенно служило знаком чего-то очень плохого, что ожидало меня этим днем.

Мне не позволили умыться или позавтракать, я даже в туалет не сходила, потому что Корвин уже протягивал мне мою одежду, что взял со спинки стула. Я замечала сочувствующие взгляды моих сожителей, которые прятались за стальными прутьями трехэтажных кроватей. Я смущенно натянула одежду прямо поверх ночной сорочки, потому что я определенно не стану оголяться перед этими стервятниками, которые ведут меня на съедение Триггеру. Может, меня сегодня вообще убьют. К чему парад?

– Почему вы ее уводите? Она ничего не сделала! – заступилась Анника.

Я же остановила ее рукой. Мой жест напомнил ей о том количестве детей, за которых она становится в ответе, когда меня нет на посту. Это наша с ней давнишняя договоренность.

– Алания, я им сообщу! – бросила Анника, когда Корвин уже уводил меня из спального отсека, положив тяжелую руку на плечо.

Корвин тут же остановился и обернулся.

– Кому сообщите? – тут же сообразил он.

Анника замялась.

Помощь пришла неожиданно.

– Всем сообщим, какой беспредел вы тут устраиваете! – выкрикнула старушка с расстройством пищеварения.

– Оборотни!

– Отбросы!

– Фашисты!

– Арестовываете всех, кого захотите, полностью наплевав на закон!

– Безбожники!

Осуждающие возгласы раздавались со всех кроватей. Я ухмыльнулась столь яркому оксюморону. Желявцам, запертым под землей в бетонной коробке, не была чужда свобода. Даже будучи в клетке мы слепо верим в то, что у нас есть какие-то права.

– Я и есть закон! – прошипел Корвин в ответ на причитающих женщин.

Я вышла из отсека в сопровождении четырех солдат, как будто была одним из опаснейших преступников на базе. Кто опаснее для правительства: знаменитый убийца или шпион? Проходя мимо двух вооруженных автоматами бугаев, стороживших неприметную на фоне бетонных стен дверь, ответ для меня был очевиден.

Корвин чуть ли не втолкнул меня силой в небольшую комнату, где стоял старый деревянный стол, за которым меня ожидал дьявол.

Но когда Триггер отклонился на спинку скрипящего стула, я увидела сидящих по другую сторону стола испуганных Каришку и Кирилла.

Сердце упало в пятки и я рефлекторно выдохнула:

– Они ни при чем!

Триггер оскалился.

– Кажется, ты осведомлена о гораздо большем, нежели обычный агроном.

Корвин снова толкнул меня вперед и я села на стул прямо перед Полковником.

Сам Корвин с солдатом остались с нами, двое других вышли наружу и закрыли дверь.

Я посмотрела на детей и улыбнулась им, пытаясь передать храбрость, как если бы ее можно было посылать силой мысли. Но мои маленькие шпионы были смышлёными. Они прекрасно чувствовали атмосферу обстановки, а также осознавали всю нашу беспомощность в богом забытой комнате затхлого подвала, куда не то, чтобы не ходят, но даже вряд ли знают о ее существовании.

Триггер склонился надо мной и приступил к допросу.

– Где мои Падальщики? – процедил он сквозь зубы.

– Ты их распустил, не помнишь?

Удар был таким внезапным, что я охнула от неожиданности. Мозг лишь через секунду сообразил, что меня хорошенько приложили. Нервные окончания, как чирикающие птички на проводах, передавали друг другу сообщение о чудовищной боли, которая резанула меня по щеке. Я схватилась за вспыхнувшую огнем щеку, пытаясь приглушить боль.

Сбоку завыла Каришка.

– У меня нет времени. Но что еще хуже для тебя: у меня не осталось сил терпеть, – произнес Триггер.

Я медленно выпрямилась на стуле и подняла на него взор полный гнева. Я готова была его испепелить, будь у меня такая способность!