Разыскивается миллионер без вредных привычек - Ирина Шайлина

— А как же бонусный секс? — спросил Егор. — Если ты меня бросила, ты должна мне бонусный секс.

— Обойдёшься.

— А вообще, меня уже второй раз бросили! У меня психологическая травма!

Я вздохнула и пошла дальше скоблить ванную. А через час даже рискнула в ней помыться. Правда, окна предварительно закрыла, оставив только форточку, защищённую сеткой. Егор ушёл, но… мне было легко. Я даже насвистывала себе под нос. Просто понимала — вернётся. И от этой мысли было щекотно.

* * *

Ночью спала, как убитая, а проснулась удивительно разбитой, видимо, таки надышалась химией, несмотря на все предосторожности. Вяло почистила зубы, стараясь не смотреть в окно. Сегодня мне нужно ехать к родителям — обещала нанести визит, иначе они грозились позвонить в полицию. Выглядела я так себе, поэтому срочно нужна была косметичка, которую прихватила в последний визит в деревню, а потом так и увезла в рюкзаке. Позевывая, отправилась обратно в комнату. На мне был короткий топ и трусики. Шторы я сняла и бросила в стирку, да так и не развесила обратно. Этаж первый, но здесь никто и не ходит — окна смотрят на заросшую аллею за домом. А теперь… там стоял мужчина. И вовсе не Егор. Скорее, представитель местных алкоголиков. Выглядел он потрепанно и достаточно безобидно, но на меня смотрел внимательно. Я вспомнила, что раздета, взвизгнула и понеслась обратно в ванную, прикрываясь рюкзаком, как щитом.

— Мамочка, я хочу домой! — пропищала я.

К счастью, не в телефонную трубку — не настолько отчаялась. Неторопливо нанесла макияж, оттягивая время по максимуму в надежде, что странный дяденька уйдёт. Косметики было немного, времени ушло до обидного мало, а выходить ещё страшно. Я неловко потянулась к рюкзаку, и из него вывалился свернутый свитер, футболка с джинсами, которые мне следовало надеть сегодня, предварительно отгладив. А следом — пакет из аптеки. Из него яркой россыпью — неиспользованные тесты на беременность, в количестве пяти штук. Стало привычно горько, но — на удивление — не сильно. Все произошедшее просто отодвинуло мою бесплодность на второй план. Да, временно, но даже так легче. Наверное, я просто сошла с ума. А может, просто время тянула. Не знаю, чем я руководствовалась, но открыла первую упаковку. А через пять минут смотрела на две яркие, заметные, такие чёткие, что ни с чем перепутать невозможно, полоски.

— Бракованный, — констатировала я и открыла следующий пакетик.

Вскоре я сидела на холодном кафельном полу в одних трусиках, а вокруг меня несколько пластиковых тестов разложены аккуратным рядочком. На каждом — две полоски.

— Это кто? — подозрительно спросил Никита.

— Это кот. Его не захотела твоя Настя, похоже, он будет жить у нас.

— Вместе с козлом?

Этот вопрос задала Лика. Она так никуда и не поехала, целыми днями сидела у меня, выбешивая. Уезжала только на ночь — тут уж я поставил вопрос ребром. Но она — мать, я не посмел возражать — ей нужно было помириться с ребёнком.

— Козёл у нас не живет.

В подтверждение своих слов я отловил козленка и повез его домой. Козла возили обратно так часто, что он привык ездить в машине. Любил, чтобы приоткрывали окно, и морду наружу вытаскивал, как пёс.

— Пожалуйста, как следует его привяжите, — попросил я. — Может, закрыть его? Не знаете, ещё не изобрели кандалы для козлов?

Тётка соседская меня не любила. Я даже начал подозревать, что она специально Сахарка выпускает, чтобы он меня мучил. Покосился на неё подозрительно — вдруг правда?

— Знаете, — вдруг додумался я. — Теть Лен… за каждый день без козла я буду платить вам триста рублей. Могу расписку написать. — Я так страшно боялся, что она передумает, что и правда расписку написал. А потом подумал и ещё додумался. — Но при условии, что козёл будет жить! Иначе Настя меня убьёт.

Если вернётся. Этого я вслух говорить не стал. Собрался уехать — на уже работу пора… но глянул на Настин огород. Красивости в нем было так себе — большую часть крапива занимала. Но она так возилась со своими грядками… и я их полил. Не нашёл шланг, поэтому воду натаскал ведром из колодца. А ещё у Насти картошка вылезла. Я её сфотографировал. Фотография будет одним из аргументов, способствующих возвращению Насти в мою жизнь и в мою постель. А потом с чистой совестью, но с грязными ботинками, поехал в офис.

— Ты где витаешь? — Вовка явно был недоволен. — День икс уже завтра, а ты словно в облаках.

— Прости, ты прав. Давай ты сейчас сам, а я отъеду… Да не смотри ты на меня так! Решу проблему и сразу вернусь. Зато буду огурчиком.

И, не дожидаясь возражений, ушёл. Мне вообще не нравилось, что Настя где-то далеко, не со мной. Чем она там занимается? Я боялся, что она непременно влипнет в проблемы. Влипать в них — её жизненное правило. А ещё я боялся, что она может вернуться к мужу. Я не знал, что буду делать, когда Настю верну, но понимал — вернуть надо. Доехал за полчаса, на ходу придумывал речь. В качестве ещё одного аргумента принёс её листочки, то есть идиотский договор из интернета — все подпишу, а если захочет, то и у нотариуса заверим. Только бы выдернуть её из этого клоповника.

Ломиться в окна не пришлось — Настя стояла на ступенях подъезда. Волосы в косичку заплела, футболка белая, джинсы потертые… Как девочка совсем, у меня даже сердце сжалось. А потом ещё раз сжалось — что-то у Насти явно было не так. Глаза, и без того не маленькие, сейчас вовсе огромные и напуганные.

— Эй, — позвал я. — Что-то случилось? Тебя кто-то обидел?

Представил, что обидеть могли, и кулаки, сжал от внезапно накатившей злости. Настя — моя. А моё никому нельзя трогать, тем боле обижать.

— Нет-нет, — поспешно отозвалась Настя, — всё… хорошо. Да, пожалуй, хорошо.

И со ступеньки шагнула на асфальт так осторожно, словно пропасть перед ней, в которую вот-вот сорвётся. И встала.

— Может, что-то болит?

— Ничего не болит… Я к маме. Я обещала маме.

Я её за ручку, как ребёнка, и к машине. Она так глубоко в себя ушла, что даже и не заметила. Ну и хорошо, ещё не хватало, чтобы она в таком состоянии по маршруткам толкалась. Где живут её родители, я знал, даже в гости уже наведывался. Мне кажется, я им не очень понравился. Может, стоило хотя бы восьми утра дождаться, не ломиться к ним в шесть? Хотя я с детства усвоил — кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…

Автомобиль уже остановил у подъезда, а Настька все сидела и смотрела куда-то в себя. Она меня пугала.

— Насть, все хорошо?

— Всё так изменилось… Тебе не кажется?

Я посмотрел по сторонам: две бабульки греются на солнышке у подъезда, у ног одной из них лежит болонка, судя по плешивости, тоже немолодая, зато очень толстая; мимо прошла группа подростков… Всё так же. Если не считать того, что пару месяцев назад я и представить не мог, какой крен даст моя жизнь. Мотался, как белка в колесе: работа, сын, работа, сын… и редкие пробежки. А теперь сижу в машине и заглядываю в глаза сумасшедшей девчонке, и волнуюсь, чего она такая необычно тихая сегодня?