Слово Оберона - Марина и Сергей Дяченко

— Принц-деспот уже выбрал? — я задыхалась и думать забыла об этикете.

— Нет.

— Не отдавайте ему Стеллу!

— Почему?

— Потому что… — я не знала, как объяснить. — Стелла из них самая порядочная. Она готова была отказаться от Обещания! Мы не можем так её наказать — отдать деспоту. Это несправедливо!

На стол Оберона, заваленный бумагами, неторопливо вышла уже знакомая мне Дора, крыса-уборщица. Выкатила на середину столешницы туго скомканный листок, задумчиво вонзила в него зубы.

— Принц-деспот, — Оберон рассеянно погладил крысу между ушами, — конечно, очень нехороший человек. Но, во-первых, он будет сидеть в темнице и не сумеет обидеть супругу. А во-вторых… всё меняется. И такие люди, бывает, привязываются к жёнам и по-своему любят их.

— Не отдавайте ему Стеллу, — повторила я, как заклинание. — Что это за радость — муж злодей и арестант?

— А Розина? Она тоже…

— Розина этого хотела! А Стелла — нет!

— Лена, — Оберон вздохнул. — Твоё мнение очень важно. Но мнение принцесс — важнее. Может быть, спросим у Розины и Стеллы?

Я была уверена, что обе невесты откажутся с ужасом от такого жениха. Я лишний раз убедилась в том, как мало понимаю в жизни.

Приём уже начался, когда Розину и Стеллу представили Принцу-деспоту. Тот вполне пришёл в себя: вымылся, отдохнул и переоделся в праздничную одежду, которую сшили ему по мерке лучшие портные Королевства. На нём не было ни цепей, ни верёвок, зато у каждой двери стояло по стражнику, а на горизонте маячил мрачный Гарольд с посохом наперевес. Не обращая внимания на охрану, принц вёл себя, как вельможа в собственном замке. Он учтиво и вместе с тем небрежно поклонился принцессам и завёл с ними беседу. До меня долетали только отдельные слова.

Прибежал комендант — торопить гостей вниз, в залу на приём. Принц-деспот сделал вид, что очень спешит, и как бы невзначай протянул руку Стелле. Розина, не теряя ни секунды, подпрыгнула (а росточку она была небольшого, чуть выше меня), выдернула костяной гребень из волос Стеллы и, сильно оттолкнув соперницу, полоснула её острыми зубьями по уху. После чего, как ни в чём не бывало, оперлась на руку Принца-деспота и сошла с ним вниз, не обращая внимания на стражу и молотя языком, как молотилка. Бедная злая дурочка! Красивый, высокий, сильный мужчина с властным лицом и вкрадчивым голосом, воин и полководец, не знающий пощады, — Розина была без ума от счастья…

Я подскочила к Стелле. У неё кровь шла из расцарапанного уха, воротничок был запачкан, а причёска совсем нарушилась. Не говоря ни слова, я коснулась царапины навершием посоха. Кровотечение сразу же прекратилось.

— Стелла, я так рада!

— Чему? — она смотрела на меня со странным выражением, я не сразу поняла, что это усталость. — Обещание не исполнено, и мы… я тому виной!

— Почему же вы? — я растерялась.

— Потому что… мне не надо было их слушать. Мне надо было самой, давным-давно, отказаться от этого Обещания. А теперь поздно.

— Да… — протянула я. — Теперь поздно… Но они же виноваты больше! Филумена, Алисия…

— Прошу вас, идите на приём, — в глазах Стеллы быстро набухали слёзы. — Мне надо… привести себя в порядок.

— Вы ни в чём не виноваты, — сказала я, прекрасно понимая, что мои слова звучат неубедительно.

Она мотнула головой:

— Я испугалась. Что они меня будут презирать. Испугалась пойти против них — одна… И ещё я подумала: вот я откажусь, а они выйдут замуж за принцев. Всё равно так и случилось. Они выйдут замуж за принцев, а я… Из-за меня умрёт король.

— Нет! Он не умрёт. Мы вам найдём жениха, — заговорила я горячо, убеждая себя и её. — И… не завидуйте им! Эти принцы не такие уж…

Я запнулась. По правде говоря, «не такой уж» был один только деспот. Прочие — очень достойные принцы. Это несправедливо.

Ну почему Уйме захотелось обязательно Филумену? Почему саламандра помешался на рыжих волосах Алисии? Зачем бывшему пленнику толстая Ортензия?

— Госпожа маг дороги! — надо мной навис комендант. — Приём начинается! Госпожа принцесса Стелла, я попросил бы…

— Да, — мёртвым голосом сказала Стелла. — Сейчас.

И ушла, не оглянувшись ни на меня, ни на коменданта.

* * *

На приёме мне было не до тревожных мыслей. Все вокруг просто с ума сходили от радости, тысячи глаз следили за каждым движением женихов и невест. Всё началось с официальной части: это значило, что король с трона обратится к собравшимся с речью.

Оберон очень коротко рассказал об истории Обещания, а потом сразу сказал, что в зале находятся два человека, которых невесты и женихи должны благодарить за своё грядущее счастье. Уйма дико завращал глазами — дикарь дикарём, в толпе испуганно заохали, а Филумена чуть не грохнулась в обморок. Я поднялась с места, деревянная, как Буратино, покраснела под множеством взглядов и тут же побледнела, увидев, как смотрит Принц-деспот. Уж он-то не собирался благодарить меня за грядущее счастье, это сразу было ясно.

Потом все стали подходить и знакомиться с принцами, расспрашивать их и говорить им комплименты, то есть хвалить за красоту, благородство и скромность. Я забилась в уголок, но меня всё равно нашли: и канцлер, и придворные дамы, и ещё кто-то, кого я совсем не знала, наперебой стали рассказывать мне, какой я великий маг и отважный человек, могущественный, честный, преданный Оберону! Мне бы удрать подальше от этих льстивых слов, но они все говорили и улыбались, закрывая мне дорогу. Минут через двадцать пришлось сказать, что мне срочно надо в туалет, но они и после этого не сразу меня отпустили. Выбравшись из зала, я перевела дух и вдруг увидела двух людей, стоявших у окна спинами друг к другу.

Они только что поссорились, об этом говорили и позы их, и лица. Я хотела проскользнуть мимо и не вмешиваться не в своё дело — но тут я узнала этих двоих и уже не смогла сдвинуться с места.

Это были принцесса Эльвира и принц Александр! Сын и невестка Оберона! Это из-за них я оставила в своё время странствующее Королевство, это их выручала из стольких бед, это из-за них Оберону пришлось дать своё дурацкое Обещание!

Для меня прошло четыре с половиной месяца, для них — шесть лет. Эльвира располнела. Милое выражение, которое когда-то делало её похожей на Мальвину, исчезло с её лица: взамен там поселилось вечное недовольство и злость на весь мир. Александр постарел не на шесть лет, а на все десять: его мягкие волосы сильно поредели на макушке, щёки ввалились, под глазами набрякли мешки, а нос покраснел.

Пьяница он, что ли?

Они одновременно взглянули на меня. Сперва с раздражением: чего, мол, уставилась? В следующую секунду их глаза округлились. Они меня узнали.

— Привет, — сказала я по возможности небрежно. — Как дела?

— Как сажа бела, — проворчала Эльвира. — Поздравляю, ты всё-таки выслужилась перед Обероном. Интересно только, где он возьмёт пятого принца!