Пионеры воздушных конвоев. Малоизвестные страницы войны - Григорий Киселев

– Лена, ты опять говоришь загадками? Что случилось, в конце концов? – не в силах себя сдерживать, спросил Гамов.

– Да никакие это не загадки, – проговорила Лена, в глазах которой блеснули слёзы. – У нас будет ребёнок!

Услышанное для Петра было настолько неожиданным, что ему показалось будто бы обрушился потолок. Он вскочил так резко, что стул, перевернувшись, отлетел в сторону. Пулей подлетев к жене, он подхватил её на руки и закружил по комнате.

– Ленка! Какая ты молодец! Ты даже не представляешь, какую радостную новость ты мне сообщила. Да у меня сейчас смысл всей моей жизни изменился! – он прижимал к себе самое дорогое существо на свете, в котором зародилась новая жизнь, жизнь его будущего сына. Кружась по комнате, он целовал её и чувствовал на своих губах солоноватый вкус слез, осушая их своими поцелуями.

– Петя, перестань, а то задушишь меня вместе с неродившимся ребёнком, – она, как могла отбивалась от мужа. – Сейчас же верни меня на место!

Петр бережно опустил Лену на стул, сел сам и, подняв фужер, сказал:

– Спасибо тебе, родная, за эту новость. За то, что ты появилась в моей жизни и перевернула её, наполнив новым смыслом. Давай выпьем за твоё здоровье и здоровье будущего Валерки. Я очень счастлив.

Он поднял фужер и выпил его до дна.

– А почему ты решил, что будет сын? И почему Валерка?

– Очень просто, сын должен быть потому, что настоящим пилотом может стать только мужчина, – торжественно провозгласил будущий отец. – Как ты понимаешь, в нашей семье ребёнок должен быть только летчиком. Ну а Валерка – это понятно, поскольку он будет летчиком, то и звать его должны так, как звали лучшего нашего лётчика Чкалова.

– Да, Петя, логика в твоих словах железная, но давай не будем загадывать. Жизнь все расставит по своим местам.

И долго ещё сидели они, не зажигая электричества, при свечах. Каждый из них был горд и счастлив. Дом их был наполнен счастьем. С этого момента жизнь для них приобрела новый смысл.

На Аляске весна и лето пролетают быстро. Боевые действия на советско-германском фронте, когда советские войска повсеместно перешли в наступление, требовали все новых и новых самолётов. Погода в этот период года давала возможность летать больше, чем зимой, и перегонщикам приходилось совершать по два, а иногда и по три перегона в день. Лётчики работали на войну, на победу над врагом. Лето пролетело незаметно, как один день.

Однажды, в конце августа 1944 года личный состав полка по приказанию командира был собран на лужайке вблизи аэродромной стоянки первой эскадрильи.

– Рассаживайтесь, товарищи, на траву, – командовал начальник штаба полка. Осматривая порядок размещения, он сдвинул фуражку на затылок. Что-то ему не понравилось. – Попрошу размещаться поэскадрильно. Комэски, вы же командиры не только в небе, но и на земле. Приблизьте, пожалуйста к себе своих подчинённых.

Тут же зазвучали голоса командиров и начальников штабов эскадрилий, которые стали собирать своих подчинённых вокруг себя. Увидев приближающихся командира полка с заместителем по политчасти, начальник штаба полка подал комаду:

– Товарищи офицеры!

Все сидевшие на траве вскочили и повернулись в сторону начальников.

– Прошу садиться, товарищи офицеры, можно курить. Пользуясь необходимостью доведения до вас плановой таблицы на завтрашний перегон, мы с комиссаром решили довести последнюю сводку совинформбюро. Поэтому слово предоставляю замполиту. – Сказав это, он тоже присел на траву вместе с лётчиками, повернувшись к выступающему.

– Товарищи! – из последних политинформаций вы знаете, что советские войска перешли в наступление по всем фронтам. Успешно громят фашистов и пехотинцы, и танкисты, и артиллеристы. Не отстают от них и славные сталинские соколы, которые своим героизмом добились полного господства в воздухе. Об этом и говорится в сводке совинформбюро, которую я вам зачитаю, – он раскрыл газету и начал читать:

Политработник сделал паузу и осмотрел сидевших перед ним авиаторов. В воздухе стояла звенящая тишина. Все слушали затаив дыхание. Он достал из кармана платок, вытер вспотевший лоб и продолжал: