Дар берегини. Последняя заря - Елизавета Дворецкая

– Еще бы не помнить!

Ельга не поднимала глаз, одолевая искушение взглянуть на Асмунда. Тот стоял возле Свена, впереди десятских, скрестив руки на груди. Отросшую за дорогу бороду он уже подровнял и выглядел почти как прежде, только кафтаном обзавелся новым – зеленым, отделанным светло-коричневым шелком с узором: будто цепью, один за другим, шли в нем золотистые львы с красной гривой. И все же… нет, не прежним. Сегодня, увидев его здесь, в этом новом кафтане, после долгой разлуки, Ельга стала смотреть на него другими глазами: исчез парень из отцовской дружины, появился зрелый муж, способный внушить уважение кому угодно. На взгляд Ельги, никто здесь не выглядел более красиво и внушительно, не считая Свена. Сразу делалось ясно, что Асмунд человек опытный и отважный – сила и надежность сказывались во всем, во взгляде синих глаз, в развороте плеч, в прямой осанке крепкого стана.

– Ты желала, чтобы состязались достойные мужи? – продолжал Ингер. – Кто одолеет, за того ты и пойдешь?

– Сперва, княже, достойных надо определить, – вместо Ельги ответил Свен. – Мои люди в сие лето себя уже показали: и в Царьграде побывали, и с угличей дань собрали. Пусть теперь твои себя покажут. Как вернетесь из Деревов с добычей – тогда и посмотрим, кто удалее.

Ельга стояла, не поднимая глаз, щеки ее горели. Свен сказал «мои люди»! Значит, он допускает, что в его дружине есть достойные состязаться за нее?

Ингер тоже этой мысли не пропустил; в явном изумлении он подался вперед.

– Твои? Твои люди? У тебя есть кто-то, за кого ты готов отдать твою сестру?

На гридницу упала тишина. Слухи о том уговоре за осень постепенно разошлись, хотя не все им верили. Теперь же и бояре, и Ингеровы ближники уставились на Свена в ожидании ответа. Ратислав невольно шагнул вперед, будто ждал, что ему придется схватиться с кем-то прямо сейчас.

Свен немного помедлил, выжидая, чтобы всеобщее внимание сосредоточилось на нем. Потом поднял руку, положил ее на плечо Асмунду и слегка подтолкнул вперед: дескать, вот он вам.

Ельга чуть не вскрикнула от радости. Она изо всех сил скрывала от брата свое увлечение, опасаясь, что он разгневается, отправит Асмунда из Киева подальше – строго говоря, так он и должен был поступить, не дожидаясь беды. От безумной надежды в ней загорелась каждая жилочка. Выходит, Свен готов позволить Асмунду добиваться ее?

Хотя бы ради того, чтобы дать Ратиславу достойного соперника.

– Асмунд?

Ингер мог бы не удивляться так сильно: он не хуже других знал, что после смерти Фарлова именно Асмунд занимает первое место в Свенгельдовой дружине и едва ли кому на всем белом свете Свен доверяет больше, чем ему.

– Твой человек? Твой сотский? – На лице Ингера отражалось явное недоверие. – Ты не пожелал отдавать сестру за Страдомира, а он ведь князь… за Кольберна, который происходит от Хальвдана Старого… А готов отдать ее за своего же хирдмана? Ты думаешь, дух твоего отца не будет оскорблен тем, что его кровь смешают с кровью… простого человека?

Ельга и сама задавала себе эти вопросы. Ничем, кроме неравенства, Ингер не мог попрекнуть такого жениха для нее, но то же было справедливо и для Ратислава.

– Не будет, – к равному изумлению всех слышавших ответил Свен. – Наш отец сам счел не бесчестным смешать свою кровь с этого рода.

Отец? Ельге казалось, вся ее кровь горит в лице, и оттого она едва чуяла пол под ногами. Казалось, гудящая голова ее парит в воздухе отдельно от тела, а тело вот-вот рухнет.

– Ты знаешь, как мой отец появился на свет? – спросил Свен у Ингера.

– Появился на свет?

Судя по ошарашенному виду Ингера, он чувствовал себя не лучше Ельги, и продолжение разговора погружало его во все большее изумление.

– Да. Как это случилось?

– Как?

Ингеру, разумеется, была известна сага о жизни его прославленного дяди, но сейчас он не мог сообразить, на что Свен намекает.

– Я вам расскажу, добрые люди, – усмехнулся Свен, подражая сказителю. – Правил в Ругаланде конунг по имени Сульки. Был он женат на женщине по имени Торлауг дочь Харальда, родом из Вика. Однажды пришла весть, что умер Харальд, отец Торлауг, и пришлось Сульки ехать в Вик, чтобы заняться делами наследства. Жена его попросилась поехать с ним. Сульки не хотел брать ее с собой, потому что она ждала ребенка, но она сказала, что поездки этой желает больше всего на свете, и он согласился. Поехали они на двух кораблях и прибыли к местности, которая называлась Берурьодр. В это время у Торлауг начались схватки, и она попросила, чтобы корабли пристали к берегу…

Стояла тишина, все в гриднице, позабыв про Царьград и товары, ловили каждое слово Свена. Многие знали повесть о жизни Ельга Вещего, но оказалось, что она еще ближе к сегодняшнему дню, чем все думали.

– В тех краях жил человек по имени Ингъяльд. У него была жена и сын по имени Асмунд, красивый мальчик, подававший большие надежды. В ту пору ему было три года…

Десятки взглядов устремились на того Асмунда, который стоял рядом с Свеном. Лицо его было невозмутимо, но сквозь это спокойствие просачивалось жестокое волнение.

– Ингъяльд хорошо принял Сульки с женой, ей оказали помощь, и она родила мальчика. Когда Сульки собрался уезжать, Ингъяльд попросил у него награду, и Сульки предложил выбрать, что он пожелает. Ингъяльд попросил стать воспитателем его ребенка, и на это Сульки согласился. Сын Сульки рос у Ингъяльда, и сын Ингъяльда, Асмунд, был его товарищем во всем. Они почти никогда не разлучались и заключили побратимство…

Свен замолчал, давая всем осмыслить услышанное, потом посмотрел на Асмунда:

– Ну, поведай этим добрым людям, как все это касается тебя?

– Асмунд сын Ингъяльда не разлучался с Хельги до самой своей смерти. Он погиб в Ирландии, и чтобы отмстить за него, Хельги убил четырех человек – отца и троих его сыновей, а сестра их стала его женой. Вместо выкупа она дала ему волшебную рубашку, в которой Хельги не брали стрелы, но он сказал, что предпочел бы отказаться от всех своих сокровищ, если бы можно было получить обратно живого Асмунда. К счастью, Асмунд успел жениться, и уже после его смерти у его жены родился сын. Его назвали Оддом. Он, когда вырос, отыскал Хельги и предложил ему свою службу. Одд погиб на Восточном пути, когда Хельги воевал с другими конунгами за свои будущие владения, но у него тоже был сын. Это я. Когда мне исполнилось пятнадцать лет, моя бабка, Уннхейд, сказала, что пришло время и мне послужить самому лучшему конунгу, какого знал наш род. Это было семнадцать лет назад, Хельги тогда уже правил в Киеве. Я приехал к нему, и он хорошо меня принял, как внука своего побратима.

Еще до того как рассказ закончился, Ельга смекнула, к чему дело идет. Повесть о том, как Ельг раздобыл первую жену и волшебную рубашку, она знала от самого отца, но его побратим Асмунд погиб перед этим, и она почти забыла об отцовском друге детства, сопровождавшем только начало этой длинной саги. Зато она помнила, что с самого начала Ельг обращался с юным Асмундом почти по-родственному, явно выделяя среди множества мужей и отроков, желавших ему служить… И один из его старших сыновей, ее сводных братьев, звался Асмундом! Тот Асмунд погиб задолго до рождения Ельги и она вспоминала о нем только тогда, когда поминали умерших, но ведь это имя было выбрано отцом не случайно.