Великий переход. Американо-советские отношения и конец Холодной войны - Raymond L. Garthoff

(21 мая, завершив семилетний перерыв в таких визитах), и прежде всего потому, что президент впервые серьезно задумался о встрече на высшем уровне в конце года.

Госсекретарь Шульц случайно опубликовал в журнале "Foreign Affairs" статью "Новые реалии и новые способы мышления", отражающую тот факт, что он уже более года стремился перевести отношения на более стабильный и продуктивный, хотя все еще жесткий и осторожный путь. Шульц предложил решительно противостоять любым советским посягательствам, но при этом держать открытой дверь для конструктивных возможностей. В формулировках, схожих с теми, что использовал Киссинджер в период расцвета разрядки, он утверждал, что Соединенные Штаты могут получить не только конструктивные отношения, но и рычаги влияния "за счет создания объективных реалий, которые дают Советам растущую заинтересованность в улучшении отношений с нами по всем направлениям" - но затем, вместо того чтобы делать упор на стимулы или сочетание кнута и пряника, как в 1970-е годы, он определил политическую, союзническую и военную силу как источник этих объективных реалий и рычагов влияния:

M      8 марта 1985 года исполнилось сорок лет со дня победы союзников над нацистской Германией. Она дала возможность (как и предполагал Горбачев в своей первой краткой речи в качестве нового лидера партии еще 11 марта) лидерам двух держав найти хотя бы историческое согласие, и Рейган с Горбачевым обменялись краткими посланиями, в которых вспоминали о сотрудничестве в военное время. Послу Хартману также было разрешено опубликовать статью по этому случаю. Как отмечалось ранее, Хартман, однако, не присутствовал на церемонии парада победы из-за инцидента, связанного со смертью майора Николсона (по той же причине американские официальные лица бойкотировали совместную советско-американскую церемонию в Торгау, Германия, двумя неделями ранее, посвященную встрече двух союзных армий в военное время).

 

Во время визита в Западную Европу президент Рейган напомнил о четырех более ранних предложениях по снижению напряженности: улучшение связи в кризисных ситуациях, встречи ведущих представителей оборонных ведомств, декларация о неприменении силы и обмен наблюдателями на военных учениях5.-5 Стало известно, что Шульц поднимет эти вопросы с Громыко на их встрече, но Рейган поднял их публично первым (по рекомендации советника по национальной безопасности Макфарлейна), чтобы дать президенту прямую заслугу за инициативу, которая, как надеялись, компенсирует односторонний мораторий Горбачева на развертывание ракет INF (7 апреля) и предложенный двусторонний мораторий на ядерные испытания (объявленный 7 апреля).

Что касается Советов, то повторение Рейганом периферийных мер по укреплению доверия было воспринято как попытка отвлечь внимание от американского марша на переговорах по стратегическим и космическим вооружениям. Более того, речь, в которой они были выдвинуты, перед Европейским парламентом в Страсбурге по случаю Дня Победы, не только содержала резкие нападки на Советский Союз и приписываемые ему действия, но и даже не упомянула Советский Союз как одного из союзников военного времени56.

Встреча Шульц-Громыко 14 мая была не очень успешной. Поводом для их встречи стала тридцатая годовщина подписания Австрийского государственного договора, одного из знаковых соглашений в период оттепели холодной войны, последовавшей за смертью Сталина. И Шульц, и Громыко черпали в этом предыдущем опыте надежду на достижение соглашения после долгих, терпеливых переговоров, но в их обмене мнениями мало что обнадеживало. Ни одна из сторон не уступила по вопросам контроля над вооружениями, прежде всего по космическому оружию (американская SDI). И ни одна из сторон не хотела показаться слишком энергичной в проявлении инициативы по закреплению встречи на высшем уровне. В самом деле, Громыко в течение нескольких часов вел переговоры в манере, с которой он был хорошо знаком, но которая его раздражала Шульца. (Что еще более важно, подход Громыко в старом стиле, возможно, также заставил Горбачева задуматься о возрождении советской дипломатии с новым министром).

В последний момент Макфарлейн перешел на сторону секретаря или любой равный Макфарлейну с советской стороны). Более поздняя информация показала, что если бы советская сторона объявила о согласии на предварительную или "собирательную" встречу на высшем уровне в Нью-Йорке осенью, американцы были готовы предложить некоторые скромные уступки по переговорам о вооружениях (но не по SDI). Советы, однако, стремились к предметным переговорам по космическому оружию и предметному саммиту. Так что встречи умов не получилось.

Тем не менее, были некоторые признаки улучшения отношений. Горбачев встретился с министром торговли Болдриджем, сказав, что "настало время разморозить потенциал советско-американского сотрудничества", и Болдридж описал свой визит не только как восстановление торговых контактов на высоком уровне (впервые после афганского стана), но и как "часть усилий президента Рейгана по поиску более конструктивных рабочих отношений с Советским Союзом". Никаких крупных новых соглашений достигнуто не было, но месяц спустя было подписано новое соглашение об обмене сельскохозяйственными исследованиями и технологиями, заменившее соглашение, начатое в 1973 году и утратившее силу в 1980 году после Афганистана.

Продолжались периодические переговоры по региональным вопросам на уровне заместителя министра - помощника секретаря. В феврале состоялись переговоры по Ближнему Востоку, а в мае - по южной части Африки. В июне возобновились переговоры по Афганистану (последний раз они проводились в конце 1982 года). Хотя никаких "прорывов" сделано не было, или предполагалось, продолжающийся спокойный политический диалог по региональным проблемам был признан полезным обеими сторонами. Возобновление этих встреч в это время произошло по советской инициативе, но ранее было предложено президентом Рейганом в его выступлении в ООН в сентябре предыдущего года.

 

В тот же день, когда Шульц и Громыко встретились, американский делегат на конференции в Оттаве, посвященной прогрессу в области прав человека в рамках Хельсинкского процесса СБСЕ (Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе), выступил с резким обвинением советского (а также чехословацкого и польского) соблюдения положений о правах человека Хельсинкского Заключительного акта и заявил, что "мы считаем, что деятельность в области прав человека неразрывно связана со всеми аспектами улучшения двусторонних отношений". По сути, это была публичная атака, параллельная частной позиции Шульца по отношению к Громыко. Но оттавский политический дель-гейт Ричард Шифтер пошел дальше. В том, что было воспринято как намек на переговоры по контролю над вооружениями, он добавил, что "наш народ имеет право задаться вопросом, будет ли страна, которая не держит свое слово в вопросах, не связанных с соображениями ее безопасности, делать это, когда ее безопасность будет поставлена на карту". Сотрудник Государственного департамента в Вашингтоне на вопрос о том, не ставят ли Соединенные Штаты новое условие для достижения прогресса в контроле над вооружениями, пояснил, что позиция, занятая американской делегацией на форуме в Оттаве, "не обязательно следует установленной политике".61 Американская политика, похоже, все еще находилась