Королевская кровь. Огненный путь - Ирина Котова

Инляндец снял влажную футболку, скинул обувь и вышел на заснеженную поляну у дома. Пока мышцы еще разогреты, понаклонялся, потянул руки, ноги и достал из воздуха свои клинки, Дезеиды. И следующие два часа с той же одержимостью, с которой делал все остальное, повторял боевые приемы, прыгал с клинками, крутился, разворачивался, приседал, отклонялся; тело его, изначально умиравшее от нагрузок, с каждым днем становилось все гибче, а движения – точнее.

Когда он остановился, холода не ощущалось вообще. От плеч и мокрой груди тек парок, в ушах бешено стучала кровь, а организм потряхивало от удовольствия. Макс, щурясь от неожиданно появившегося солнца, заигравшего искрами на вытоптанном снегу и светлых лезвиях, убрал клинки, чувствуя холодок в ладонях, когда они скользнули в первый слой ауры, и направился к дому.

За спиной его шумели дубы-стражи. Непривычно шумели; он обернулся, присмотрелся и чуть дернул губами. Завязанная на саженцы стихия Земли давно уже вызрела в маленьких стихийных духов, подчиняющихся только ему. Много лет они жили рядом, живые деревья и нелюдимый инляндец, и странное у них было к хозяину отношение. Дубы рьяно защищали дом от незваных гостей, радовались, как дети, когда он появлялся в чаще, чтобы осмотреть их: нет ли болезни, не нужна ли помощь, – игриво обсыпая его желудями или росой, тянулись поцарапать – привязку он делал на своей крови и иногда подпитывал их, – и погладить ветвями.

А сейчас они дергали ветками в одном ритме, повторяя его недавние наклоны и взмахи руками. И это было забавно. С охранниками-дубами получилось как всегда: решая одну задачу, он нечаянно поднял целый пласт, не освоенный современной магнаукой.

«Надо бы, конечно, исследовать этот феномен, но нет времени, – думал он, шагая к ванной. – Или привлечь стажеров… Кого-то из студентов? Пусть изучат развитие привязанных духов, составят механизм их искусственного выращивания… остихийненные предметы быта могут изменить мир…»

Перед глазами тут же встала некая студентка, с визгом носящаяся среди дубов и задающая тысячу вопросов, и Тротт раздраженно поморщился, мотнул головой. Нет. Не вытерпит он в своем личном пространстве даже самых толковых из молодых ученых. А уж студентам и особенно студенткам вовсе грозит быть прикопанными под этими самыми дубами.

Макс разделся, тут же запустив стиральную машинку, встал под горячий душ, оперся руками о стенку и опустил голову. Пять минут отдыха, быстрый обед и работа. Любимая верная работа.

Плечо от почти кипятка пощипывало, и Макс чуть двинулся в сторону, потер саднящую кожу ладонью. Благодаря занятиям с Четом он давно не использовал репеллент, но этим утром проснулся, хватая ртом воздух и чувствуя приближение приступа, – и успел вколоть себе в вену дозу, всегда лежащую на прикроватном столике. А потом уже, когда успокоился, сходил в лабораторию и для верности сделал себе очередную импликацию. Хорошо, что успел до внезапного появления друзей.

Инляндец покосился на плечо, забитое накладывающимися друг на друга знаками, и вздохнул. Устойчивый портал, который Алекс закрыл утром, поднял в душе муть липкого страха. Но некуда деваться, ночью нужно уйти в Нижний мир. Два месяца по времени Туры Тротт не был там, и его дар-тени давно должен был дойти до столицы империи, Лакшии. И добыть информацию – действительно ли император, тха-нор-арх, собирает армию и есть ли хоть малейшая вероятность, что им удастся получить долговременный проход на Туру. И, если слухи, бродящие по трактам империи, подтвердятся, придется думать, имеет ли он право скрывать это. С другой стороны, предсказания о предстоящем уходе в богатую и сытную землю, подогреваемые жрецами местного пантеона, очень давно будоражат умы народов Нижнего мира и относятся скорее к религиозному мифотворчеству. Точнее, так он думал ранее. Но как не тревожиться теперь, после видений Алекса, найденных Мартом предсказаний и попыток темных сородичей открыть проход с этой стороны?

– Глупцы, – пробормотал он с досадой, растирая тело мочалкой. – Мечтатели и глупцы.

В свое время, когда Макс наконец принял то, что с ним произошло, освоился в мире Лортах и, главное, научился выживать там, где правили насилие и боль, – он много лет пытался понять, как же возможно одновременное существование одного человека в двух мирах, на двух планетах, отстоящих друг от друга на невозможное количество световых лет. Это было невозможно – но это «невозможно» опровергалось каждый раз, как его утягивало в Лортах, в существующую там темную ипостась. И не его одного. Дар-тени было несколько тысяч, но кровь их была слаба: бо́льшая часть из тех, с кем он разговаривал, не видела сны о Туре или видела очень редко, меньшая – проживала вторую жизнь во сне каждую ночь.

А таких сильных, как он, Макс не встречал. Но ведь они были. Тот же Соболевский. Или другой… темный.

«Ты слаб, малыш».

Тротт снова поморщился от сожаления, поднял лицо под струи воды, смывая пену, потер рыжие волосы. Силен был его противник, очень силен. Только ошибся. Макс пределов своих сил и сам не знал – и боялся узнавать.

Проклятые обстоятельства. Встретиться бы с осведомленным собратом в других условиях, разузнать все, что можно, сравнить выводы. А сейчас приходится опираться только на те обрывки сведений, что он зацепил при ментальном контакте с убитым сородичем, и на многолетний сбор информации в Нижнем мире, после которого из предположений и догадок в голове сложилась хотя бы как-то укладывающаяся в разумные рамки гипотеза.

Каким-то образом в Лортах оказалась выброшена одна из Великих Стихий, базовых элементов устойчивости Туры – верующие называли ее Черным Жрецом Смерти. И это привело не только к постепенному угасанию Туры, обозначив грядущий конец света – когда остатки Великой Стихии развеются окончательно, – но и к разделению его потомков на две обособленные половинки. Потому что вторая, крылатая ипостась, суть воплощение темной стихии, наследие Жреца, и существует только там, где есть сам источник стихии, Черный Жрец. Ушел бог в другой мир – и утянул за собой половинки душ. Рождается человек здесь – а через какое-то время появляется в мире Лортах его дар-тени. Так и живут, вечно стремясь друг к другу.

Макс долго горел жаждой вернуть себе нормальную жизнь, и если для этого нужно было возвратить бога на Туру, то он был готов в лепешку расшибиться, но сделать. Времени на исследование Лортаха Максу хватило – он жил куда дольше, чем обычные люди. И он нашел-таки долину, откуда шла сила Источника. Но не смог туда попасть. Стоило ступить в проход между черными скалами, окружающими долину, как его пригнуло к земле и усталый оглушающий голос льдом прошуршал в голове:

– Уходи, не тревожь меня, пытливый птенец. Знаю, зачем ты пришел. Нет у тебя сил помочь мне. И ни у кого нет.

– Но это неправильно, – упрямо просипел Тротт, пытаясь не заорать от разочарования. – Что мне сделать, отец?

– Смириться, – ответил тот. И замолк.

Кто он, чтобы оспаривать слова того, кто неизмеримо более знающ и силен? Поэтому действия заговорщиков Макс и воспринимал как акт отчаяния. С другой стороны, а если кровь Красного, смешанная с кровью Черного, действительно может открыть проход для бога? И не является ли оправданной жертвой уничтожение правящих династий – для предотвращения конца света?