Одна среди людей - Анна Сахновская

«Пилот». Четыре жизни

Потрясающее сходство! С удивлением переводила я взгляд с хорошо сохранившейся черно-белой фотографии на экран монитора. В какой-то миг я было решила, что Иван тоже бессмертен. Через сто лет его прекрасное лицо почти не изменилось. И на всех фотографиях он смотрел куда-то мимо объективов цифровых камер.

Снимок же, который я держала в руке, был постановочным – подперев рукой подбородок, настоящий Иван восседал в модном костюме, который «в прошлой жизни» никогда не носил. Сквозь залихватские усы проглядывала едва различимая улыбка. Даниил, напротив – задумчивый и хмурый, смотрел куда-то в пустоту или себе под ноги. Компания, где я теперь работала, заказала профессионального фотографа, чтобы увековечить ежегодный «тимбилдинг». И теперь около двухсот снимков высокого качества были выложены в корпоративной сети, так что каждый мог без проблем их себе сохранить или даже распечатать. По странной случайности, фотографий Даниила оказалось слишком много. Будучи фотогеничным, он буквально притягивал фотографов. Вот он застыл, выходя из машины, тут стоит за стойкой ресепешна, сидит в конференцзале и, конечно, спешит куда-то во время большой игры по поиску артефактов. Практически везде он выглядел отстраненным и замкнутым, но его образ, видимо, так понравился фотографу, что тот снимал его и снимал. Особенно хорошо получился портрет средним планом: Даниил в капюшоне, фон размыт, а лицо повернуто на три четверти вправо. Волевой серьезный взгляд, именно такой, как у Ивана.

Внешне схожие, но насколько разными были эти мужчины. Если в Иване я видела почти недосягаемый идеал свободы, последнюю любовь того, что в те годы называлось «моя жизнь», то Даниил олицетворял современного маленького человека, и в этом отчасти стал моим отражением. Его поведение теперь было понятно – иметь дар оказалось сущим наказанием. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть и понять, как с этим жить. Последнее, конечно, самое сложное, и оттого желание помочь Даниилу усилилось. Еще тогда, не зная истинной причины странного поведения коллеги, но уже видя столь милые сердцу черты, страсть, смешавшись с жалостью, захватила меня полностью. Я же не умерла после затмения – наивная, в мои-то пятьсот лет, – и делать мне было ровным счетом нечего, кроме как притворяться. Общение с Даниилом давало маленький шанс стать собой – немного мудрой, слегка наивной, но женщиной, что хочет помочь собрату по несчастью.

Меж тем, я проанализировала причины провала своих прежних попыток искренней бескорыстной помощи. И как тут не вспомнить цитату Карла Маркса: «Освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих». Я усмехнулась. Все очень просто – никто не хотел моей помощи, она никому не была нужна. Возможно, люди не осознавали, что я пыталась им помочь, и расценивали мои действия как угодно, но не как благо. Нельзя помочь человеку, если он сам этого не хочет. Стремился ли Даниил помочь себе? Вероятно, да…

Я всматривалась в его лицо под капюшоном, когда мысли прервались сообщением от Кати по внутреннему чату:

Я на обед. Есть что обсудить. Ты идешь обедать сейчас или позже?

Юрист Катя была одной из тех, кого Даниил сравнил с волком в овечьей шкуре. Мне же нравилось болтать с ней. Таких молодых женщин я не встречала уже давно, а это говорило о том, что для ее столь ранней зрелости были созданы прекрасные условия, которые заключались отнюдь не в хорошем образовании и образцовом воспитании, а в жизненных проблемах и серьезных уроках, что преподнесла ей судьба. Без стресса и падения невозможно достичь прогресса в столь сокровенном и почти незаметном предмете, как личностный и духовный рост. Я верила Даниилу: Катя избила кого-то в детстве. Но это не умаляло ее настоящих заслуг. Если Кате есть что обсудить, значит, стоит к ней прислушаться – слов на ветер она не бросала, хотя любила корчить из себя беспечную тупую блондинку, что порой блестяще ей удавалось.

Мы встретились в коридоре напротив ресепшена и поспешили на первый этаж занять наши любимые места у окна. Ресторанный дворик в бизнес-центре не баловал разнообразием блюд, но предлагал вполне приличное меню за скромные, по московским меркам, деньги. Взяв любимые булочки, по крем-супу из шампиньонов и легкие овощные салаты, мы устроились в дальнем углу, аккурат у самого окошка. Вжившись в роль современной деловой дамы, я не преминула присвоить себе и такие простые женские слабости, как разговоры о косметике, моде и кулинарии. Близость с Катей поначалу пугала меня, но если вживаться в роль, то стоит ли идти до конца? Все кругом считали нас подругами, однако я предпочитала держать Катю на комфортном для себя расстоянии, чтобы наше общение не переросло в настоящую дружбу.

– Я решила уволиться, – как снег на голову обрушила на меня Катя свое признание. – Могу даже объяснить почему. Случай с Даниилом очень показательный. «Неладно что-то в датском королевстве». Можешь не говорить, что при определенных обстоятельствах каждый бы подписал ту кляузу… Но работать рядом с теми, кто это сделал, противно. Буду уходить… – Катя выглядела очень серьезно, и на шутку это совсем не походило, да и зрелые личности такими вещами не шутят. Наверное, ситуация походила на ту, в которую она попала в детстве, когда кого-то побила. Неужели Катя не понимала, что попытка убежать от самой себя обречена на провал? С другой стороны, каждый волен делать что считает нужным, и моя философия невмешательства не должна дрогнуть. Я задумчиво покачала головой:

– Многие сейчас пишут заявления. Кому-то, в свою очередь, сложно работать рядом с теми, кто вернул Даниила. Хотя Дмитрий Михайлович мне сказал, что Даниил теперь будет работать удаленно. Я останусь… Работаю недолго и считаю, что увольняться стоит как раз тем, кто подло поступил.

– Ты, как всегда, права, но, боюсь, тебе будет сложно меня понять. – Катя горько улыбнулась. – Мы с тобой разные – я выросла в спальном районе Москвы среди гаражей вдоль железной дороги, где сильный всегда прав, а ты в буржуазной загранице, где есть психологи для детей, училась в элитной школе… Звучит глупо, но суть именно в этом – у меня совсем другой опыт… И для меня люди вокруг будто все еще играются среди гаражей, а я не хочу всю жизнь проторчать на этой помойке. Я наивно считала, что люди в IT– компаниях лучше по человеческим качествам, а теперь думаю уйти в юридическую фирму и заниматься делами, которые мне интересны, помогать конкретным людям, а не тупо составлять договора и консультировать руководство. Хобби станет работой. Ты как считаешь, стоит вот так, в омут головой?