Одна среди людей - Анна Сахновская

Я смотрел в ее глаза лишь долю секунды. Страха не было и в помине, только решительность удержать женщину, какую встречаешь лишь раз в жизни. За ту долю секунды я вспомнил первую просьбу Софьи, которую до сих пор не смог выполнить. Аромат духов слишком сильно притягивал, взгляд звал и отталкивал одновременно. Что-то шептало мне на ухо о шансе, которого больше не будет, и я, поддавшись, сказал то, что должен был сказать уже давно…

В очередном видении промелькнула совсем иная Софья – женщина из настоящего времени, в строгом костюме, а где-то рядом стоял мужчина, чем-то похожий на меня. Я увидел его со спины, одиноко стоящего в стороне, и уверенность, что это был действительно я, вселила смелость, которой так не доставало для истинной решительности.

Станет ли простой программист Даниил еще одним грехом бессмертной Софьи или нет, меня почему-то не волновало.

– Прежде, чем вы уйдете, я хочу сказать, что готов к откровенному разговору. Помните во время нашей встречи в кафе вы предложили говорить начистоту? Я честно сказал, что видел в ваших глазах, и готов ответить на любые вопросы. Например, о том, что только что увидел… Я., видел нас вдвоем. – Я не тешился глупыми мыслями, что после этих слов Софья бросится мне на шею, но она должна была как минимум задержаться, как максимум остаться на ночь. Высказать предложение нарисовать портрет было следующим шагом. Реакцию Софьи я даже не взялся предугадать и правильно сделал. Не знаю, что выражали ее глаза – когда она говорила, я смотрел на правую бровь.

– Ты уверен, что видишь грехи? Подумай над этим. А мне правда пора. – Она толкнула дверь и, улыбнувшись на прощание, застучала каблуками по лестничной площадке.

Я простоял в замешательстве еще минут десять.

Наступил «дедлайн», как любят говорить на иностранный манер офисные хомячки. Неотвратимость наступления пятницы всегда жила внутри меня в течение долгой недели, когда время предательски замедляло ход, удлиняя рабочие часы. Но теперь, когда я стал свободным, неотвратимость приближения пятницы приобрела жутковатый оттенок. Именно в пятницу надо дать ответ Дмитрию Михайловичу и не заставлять его ждать долго, ведь так поступать неприлично. Внутри меня говорило несколько разных «Я». Одно голосом мамы, о том, что нельзя терять работу в наше тяжелое время, другое голосом Лехи, «а плевать на работу, главное отрыв», третье было облечено в ласковое мурлыканье Софьи (каким я его себе представлял), увлекающее меня посмотреть ей еще раз в глаза и предлагающее помощь. «Бери меня, тебе некогда работать, ведь я помогу», – говорила соблазнительница Софья. Я пока не мог занять ничью сторону, и именно это пугало больше всего. Надо было принять какое-то решение, и слово «надо» безжалостно давило на мою хрупкую психику.

Отрезок времени между прощанием с Софьей и пятничным пробуждением прошел в глубоких раздумьях, прерываемых распитием остатков алкоголя, который был куплен когда-то давно без явной на то нужды. Я всматривался в зеркальное отражение глаз, видел ту же пустоту, что и всегда, но простой до боли вопрос Софьи перевернул все с ног на голову. Теперь я прекрасно понял людей древности, отчего они не могли так долго поверить в то, что Земля вращается вокруг Солнца. Если я не видел грехов, то что я видел? Выходило, у меня не было чего-то, что есть у всех остальных. А значит, мое место опять вне общества, но только не по причине святости. То, что я далеко не святой, уже понятно. Грехи как факты жизни остались в памяти. Значит, пустота олицетворяла нечто другое. Каждый из тех, кому довелось заглянуть в душу, совершил некий поступок: кража секретных документов, секс с директором, избиение одноклассницы, нападение на бездомного из Азии и даже ссора с сыном — люди менялись благодаря этим событиям. Но разве все это не грехи? Глупо полагать, что после убийства человек останется таким, как прежде, как и после обычной ссоры. Я сам стал другим, например, после заточения на балконе, но вряд ли это событие тянет на звание греха.

Мысли надоедливо влетали и вылетали из головы, меняя свой фокус с чего-то обыденного вроде «что съесть на завтрак» на нечто большое и философское, что вдавливало меня в бессмысленность существования. Вначале, опустошенный от возможности неверной интерпретации своего дара, я приуныл, схватившись за

бутылку, но по мере течения времени грешность, святость и прочие высокие материи отступили на второй план. Все казалось призрачным, даже встреча с Софьей и странные, почти безгрешные события из ее прошлой жизни исчезали во время бездумного наблюдения за солнечным зайчиком на стене. Впрочем, я находился в подобном состоянии недолго. Вновь и вновь ко мне приходила мысль о «грехах» Софьи: отречение от монашества и веры, попытка самоубийства и жестокое расставание с мужчиной, которое довело его до слез. Насколько сама Софья изменилась после этих событий, судить невозможно, так как я совершенно не знал эту женщину. Пытаясь успокоиться, я решил проверить гипотезу о том, что видел не обязательно грехи, а события, которые могут быть греховными поступками, а могут и не быть, но события эти влияют на дальнейшую жизнь. И тут вспомнился Леха. Я видел его флиртующим с моей бывшей девушкой Олей, но как это могло повлиять на мою дальнейшую жизнь? Предположим, секса у них действительно не было…

Я быстро набрал Лехин номер с твердым намерением помириться.

– Здорово, – буркнул я, услышав наконец знакомый голос. Леха не сразу взял трубку, видимо, раздумывал стоит ли мне отвечать. – Предлагаю помириться. Что было, то прошло. Как на это смотришь?

– На что конкретно? – Леха даже не поздоровался. – Что было, то прошло. И дружба тоже. Еще вопросы? – Последнюю фразу, кажется, я ему сам когда-то говорил. Главное, дать понять, что я все осознал.

– Я предлагаю помириться, мы же друзья со школы. Много раз уже ссорились, давай все забудем. Я был неправ.

– Интересно, в чем?

– В своем поведении.

– Это все?

– Нет, еще я раскаиваюсь.

– Конечно, я верю. Только вот Оля тебе не говорила про наш секс. Я нашел ее в соцсетях, мы с ней встретились, выпили, обсудили тебя. Если честно, сильно я тогда на нее злился. Что за баба – портит мужскую дружбу враньем. Но нет, не врала девка. Нафига ты-то это придумал? Специально хотел повздорить, а теперь решил замять историю? Не выйдет, чувак. Или ты объяснишь свои приколы, или вали от нас с Олей. Мы, кстати, теперь вместе.

От неожиданности я замер. Почему-то Леха никогда не представлялся мне таким смышленым. Кто был на другом конце провода? Казалось, я знал о нем все, заглянув в глаза, но теперь я слышал знакомый голос совершенно незнакомого человека. Холод отчуждения пробежал по спине. Опять попалось на глаза покрывало в стиле художников-абстракционистов. И вдруг я осознал свое одиночество. Пустота заполнилась одиночеством. Я тихо сидел, съежившись на стуле, и только яркие мазки красок на диване что-то еще значили…

– Поздравляю. Хотел проверить нашу дружбу. Но перемудрил. Мне казалось, что наша дружба очень поверхностна, а ведь мы дружим со школы. Извини, что так вышло. Оле привет.