Падшие ангелы Мультиверсума - Леонид Алехин

– Не уверена, но могу предположить, что жильцы собирались к отъезду, – Ксана пожала плечами. – Многие вещи, особенно мужские, разложены по двум большим сумкам. Сумки новые, куплены совсем недавно.

Иван восхищенно покачал головой. Ксана могла дать сто очков вперед любой профессиональной ищейке. Потрясающе! И как хорошо смотрелся на ней этот кожаный лиф. Охотник погладил обнаженное плечо своей подруги, положил руку на ее твердое колено. Черт возьми, если бы не работа…

– Зачем ты позвал Куска? – Ксана игриво придвинулась поближе, укусила Ивана за щеку.

– У хозяина здесь где-то выносной базис. Я решил, пусть Рома немного повозится, может, нащупаем что-нибудь.

– Может, и мы что-нибудь нащупаем, пока он возится? – обожгла Ксана дыханием его ухо, шею, глубокий разрез прозрачного, в синюю полоску свитера. – А, Иван? – Ее руки расстегнули пряжку его ремня, нырнули внутрь, – О, я уже нашла…

Мягким, но настойчивым движением Иван нагнул ее голову вниз. И тут же заскрипел зубами, откинулся на локтях назад, на разбросанные по постели вещи. Скользя ртом вдоль его ствола, Ксана быстро сбрасывала с себя одежду, оставив только туфли с похожими на иглы титановыми каблуками и тонкую цепочку, опоясывающую плоский живот и худые бедра.

Заводясь все сильнее, она оказалась на Иване сверху, оседлав и помчавшись в бешеном ритме любовной скачки. Кровать под ними покачивалась, как переживший кораблекрушение плот после бури.

Хотя настоящая буря была еще впереди.

Плитка орехового шоколада, позаимствованная из холодильника наверху, оказалась замерзшей и твердой, как камень. Рос задумчиво постучал ею по рулевому колесу. Не хватало вдобавок к ребрам поломать еще и зубы. Настроение охотника стало портиться.

– Эй, малый! – крикнул он. – Иди сюда, поболтаем.

– О чем? – угрюмо поинтересовался Во-3, появляясь в кабине.

Какой из Роса замечательный собеседник, он знал прекрасно. Часами может обсуждать сравнительные достоинства носимых пулеметных комплексов и понятия не имеет о том, какой тип подвески лучше на степном бездорожье. Или, скажем, насколько ухудшается маневренность «Гекатонхейра» с приваренным на капот бульдозерным ковшом. Уж лучше полистать свежий каталог спортивных ховеров.

Но скучавший Рос отвязываться не собирался.

– Ну-у, – протянул он. – Байку расскажи. Не знаю там… какие у кочевников байки? – Он осторожно надкусил угол шоколадной плитки. – Про этих… ну, «кротов».

– «Кроты» не байка, – мрачно отозвался Во. – Я сам их видел два раза. Мертвых. И «диггера» видел, и червепушки наши ребята на кары ставили.

– «Диггера»?

– Это боевая машина «кротов». Землепроходец. Такая дрянь, по виду как веретено, внутрь два «крота» помещается. Человек, значит, один с трудом. Ее на Ярмарку Колес привозили, показывать за деньги, разбитую, конечно, не на ходу.

– А эта… червепушка, чем из нее стреляют?

– Грунтовыми торпедами. Страшная дрянь, в обычной почве сорок километров в час делает. Видишь, как вздутие такое по земле протянулось, – и бах! Они разные бывают, самые гадкие – это «грызуны». Те не взрываются, а колеса перемалывают или проедают днище. И тралы от них не помогают.

– Страшное дело. Так эти «кроты», они кто?

– Хрен их знает. Вроде люди. Мутанты, наверное. Говорят, они на секретных военных базах вывелись, уже после Перелома. Еще говорят, что городские олигархи про них знают, потому что в Форсизе везде сейсмические датчики понаставлены. Кого еще ими отслеживать, какие «диггеров»?

– Так не байка, говоришь?

– Выходит, так.

– Что-то он долго, – задыхаясь, прошептал Иван, нависая над стонущей Ксаной.

Десять острых, крашенных черным лаком ногтей впились в его обнаженную спину. Охотник всхрапнул от боли. Ксана извивалась под ним податливой змеей.

– Так не теряй время! – яростно прошипела она, подаваясь бедрами ему навстречу. – Нуже!

Коврик заколыхался невысокой волной, смывающей очертания мандалы. По комнате осколками разбитой радуги разлетелись сверкающие брызги. Это Кусок, виртуальный человек-рыба, нырнул в него, взмахнув напоследок широким хвостом.

И болезненно ударился чешуйчатым лбом о тонкий, но удивительно прочный лед, затягивающий «прорубь» административного входа. Это была пассивная защита от несанкционированного доступа, простая, но эффективная. На тихий взлом ее ушел бы не один час.

Но человек-рыба прянул назад, сделал круг в зеленой пустоте соединительного канала, отращивая поблескивающий металлом рог нарвала – трехмегабитный таран. Которым он и ударил в «прорубь». И тут же, пока треснувший лед распадался на мгновенно тающие прозрачные куски, завертел рогатой головой, расширяя вход и превращая его в приемлемых размеров «нору». Посмотрим, что хранится в цифровом загашнике у этого Зверева. Посмотрим…

За его спиной мелькнул стремительный, хищных очертаний силуэт.

– А Блуждающий Город? Тоже правда?

– Понятия не имею, – признался Во-3. – Про то, что видел, знаю – это не болтовня, а остальное.,. Не верить легко, подумаешь там, Мертвый Дальнобойщик. А день настанет, половину Семьи в бездорожье положишь, убегая. Потому что да, есть такой Дальнобойщик. И правда не берут его ни пули, ни ракеты, ни прыг-мины.

Рос слушал жадно, забыв на секунду даже про шоколад.

– Слушай, малый. – Он сглотнул. – Может, ты и Янтарные Башни видел?

– Много ты знаешь для городского, – покосился Во. – Башни я не видел. И никто не видел… из живых.

– А слухи тогда откуда? Башни, на вид как из янтаря, метров сто высотой. Когда Прорыв начинается, чернеют от основания до верхушки. И вокруг них собирается зверье.

– Не знаю, откуда слухи. Был такой… Гознак. Павел Гознак, вел Семью в сто колес[6]. За два месяца до осеннего Прорыва они ушли к побережью, искать Башню, как говорили. Потом на Ярмарке видели несколько машин, по рисункам опознали Семью Гознака. Торговцы рассказывали, что нашли их пустыми, с выдохшимися аккумуляторами и разряженными стволами. И еще что покрышки у них были порваны в клочья. Звериными зубами.

Во помолчал, глядя за лобовое стекло.

– Той осенью Прорыв начался двумя неделями раньше, – сказал бывший кочевник.

Протяжно кричит Ксана, охваченная огнем многократно повторенного оргазма.

И хрипит сквозь зубы, сдерживаясь, Иван.

Где-то рядом и в то же время бесконечно далеко отсюда, захлебываясь несуществующей водой и ужасом, немо разевает рот человек-рыба. А его оторванный напрочь хвост кровавыми лохмотьями исчезает в пасти, похожей на зубастую трещину.