Другой день, другая ночь - Сара Райнер

Одежда сковывает движения. Майкл, барахтаясь, сбрасывает ботинки и нажимает то брассом, то кролем.

Через некоторое время он смотрит на берег: пляжные домики едва видны.

Затем где-то в самом далеком, крошечном закоулке мозга возникает чуть слышное эхо слов, сказанных Джиллиан: «Это всего лишь мысль. А мысли можно изменить».

Однако джинсы тяжелые, а он устал, очень устал, и когда налетает большая волна, у него не остается энергии сопротивляться тянущей вниз силе. В конце концов, что Джиллиан понимает?

– Микки! Микки! – слышится голос Крисси.

Майкл выныривает на поверхность, жадно ловит воздух. Снова мозг пытается его надуть – заставить вернуться, когда все безнадежно. Голос с берега сюда не долетит.

А потом становится слишком поздно: следующая волна затягивает его под воду.

– Нет! – говорит Джонни. Новость будто удар под дых. – Когда?

– В выходные, – отвечает Джиллиан прерывающимся голосом.

– Но не здесь же?

В Мореленде у пациентов практически нет возможности причинить себе вред: по всему зданию расставлены охранники. Ни ножей на общих кухнях, ни ножниц в студии, ни бритв в комнатах у пациентов. Чтобы побриться, они спрашивают разрешения и делают это под надзором сестер. Двери в спальни не запираются, а тех, кого считают склонным к самоубийству, постоянно проверяют.

Джиллиан качает головой.

У Джонни с облегчением опускаются плечи. Самоубийство на территории лечебницы только усугубило бы положение. Начались бы вопросы, поиск виноватых, даже возможно расследование. Хуже всего это отразилось бы на других пациентах. У Джонни на душе скребут кошки. Я должен был прикладывать больше усилий, думает он.

Джиллиан, похоже, прочитала его мысли.

– Я в курсе, что несколько важных сеансов вел ты, однако твоей вины здесь нет.

– Я не понимал, насколько серьезно обстоят дела, – говорит он.

Джиллиан смотрит в окно.

– После выписки от нас почти ничего не зависит… К сожалению, держать здесь людей бессрочно мы не можем.

– Прошло всего десять дней…

Джонни знал, что рано или поздно ему придется столкнуться с самоубийством пациента; он даже припоминает, как на собеседовании при приеме на работу Джиллиан предупреждала его, что следует быть к этому готовым. Тем не менее одно дело знать о неизбежном, и совсем другое – справляться с реальной ситуацией. Он не слышал всю историю от начала до конца, а следующие полтора часа ему придется вести занятие с легкоранимыми пациентами. И что он должен им сказать? Эти мысли приводят его в ужас.

Странно: все эти месяцы я только и делал, что вел разговоры о тревожности, а теперь вляпался сам.

– Следующее групповое занятие твое, – говорит Джиллиан. – Я не могу тебя заменить – у меня через полчаса встреча с пациентом. Но если хочешь, пойду с тобой, чтобы сообщить новость. Они в любом случае об этом узнают, поэтому лучше взять инициативу на себя. Ты не против?

Джиллиан отзывчивая и добрая, думает Джонни.

– Спасибо. Было бы здорово.

– Не скажу, что «рада помочь», – грустно смеется Джиллиан и встает. – Поговорим еще за обедом. Многим из персонала будет туго, с этим тоже придется что-то делать. И все-таки нужно держаться. Готов?

– Готов, насколько можно…

* * *

Пять минут двенадцатого. Карен опаздывает. Она паркуется (криво), закидывает деньги в счетчик и бегом бежит в лечебницу.

– Жуткие пробки на дорогах, – говорит она Дэнни и торопливо ставит корявую подпись в журнале.

– Сегодня многие с трудом добирались.

Войдя в холл, она тотчас понимает: что-то не так. Рита на своем обычном месте, в кресле, сгорбилась и подалась вперед. Колин, присевший у ее ног, неуклюже обнимает ее за плечи. На одном из диванов Эбби дергает ногами, в лице ни кровинки. Рядом с ней трясет головой и скулит Таш. Появление Карен замечает только Рик, примостившийся на коленях у кофейного столика с разложенной газетой.

– Привет, – кивает он.

Даже его голос звучит странно. Слишком тихо, сдержанно.

– Что-то случилось? – спрашивает она.

В ответ – до ужаса знакомая напряженная тишина.

* * *

Не могу поверить, думает Эбби. Какой кошмар. Все было так замечательно, я считала, что мы стали подругами. Или могли бы ими стать. Мы такие разные, но я все равно хотела ей позвонить, спросить, как дела. Надо было так и поступить.

Ноги дергаются, не переставая; ее мутит.

От шока, наверное, говорит она себе, пытаясь успокоиться. Но все вокруг в таком же состоянии, и от этого трясет еще сильнее. Пугающая беззащитность, замешательство – так она чувствовала себя в первый свой день в Мореленде. Я думала, что мне намного лучше, а на самом деле все так же плохо. Наверное, мне уже никогда не поправиться. Видимо, если тебя выписали, это еще не значит, что ты выздоровел.

Вот пришла Карен. Судя по всему, она ничего не знает. Боже, кто-нибудь, скажите ей…Только не я… Боюсь, тогда и ее лечение пойдет насмарку… Я этого не вынесу.

* * *

Рик подвигает газету.

По верху разворота идет заголовок: «ЗВЕЗДА ТЕЛЕВИДЕНИЯ ПОКОНЧИЛА ЖИЗНЬ САМОУБИЙСТВОМ».

Карен ахает.

Под заголовком фотография Лилли. Рядом с ней – женщина, в которой Карен узнаёт ее сестру. Рука об руку, в коротких белых платьях и лакированных сапожках, они позируют перед камерами. Карен падает на колени и читает:

«В прибрежном городке Брайтоне вчера разразилась трагедия: рано утром было найдено тело популярной телеведущей Лилли Лэйборн. Как сообщается, Лилли, которой исполнилось 24 года, приняла чрезмерную дозу лекарств, причиной смерти названа сердечная недостаточность.

Уроженка Суссекса, Лилли приобрела широкую известность благодаря программе «Стрит-данс в прямом эфире», которую она вела вместе со своей сестрой, 26-летней Тамарой. Гламурная пара жила по соседству друг с другом в элитном доме на набережной. Именно Тамара обнаружила тело Лилли. Их друг и сосед 61-летний Джек Лоуренс рассказал, что Тамара забеспокоилась, когда Лилли не ответила на телефонный звонок, и пошла проверить сестру в ее квартиру. Тамара вызвала службы спасения, однако, по имеющимся сведениям, смерть наступила несколькими часами ранее.

«Они были очень привязаны друг к другу, – сказал Джек Лоуренс, – и Лилли всем сердцем любила сына Тамары, Нино».

ЗА ВИДИМОЙ БЕЗЗАБОТНОСТЬЮ ЗВЕЗДЫ СКРЫВАЛАСЬ ТРАГЕДИЯ

Дружелюбная и веселая на экране, Лилли завоевала легионы поклонников всех возрастов. Зрители видели в ней неугомонную брюнетку, способную заставить молодых танцоров – участников популярного телешоу – поверить в свои силы, но оказалось, что за кулисами Лилли боролась со страшным психическим заболеванием. Только немногие близкие друзья и родные знали, что она страдала биполярным аффективным расстройством, также известным под названием «маниакально-депрессивный психоз», для которого характерны такие симптомы, как чередование периодов эйфории и ужасных, изнуряющих периодов заторможенности.