Прятки со смертью - Бекки Мастерман

Он сделал одну маленькую ошибку: надел наушники и оставил на них свою ДНК, но она смешалась с ДНК Джессики. Даже если бы мы внесли данные в картотеку, ДНК наверняка оказались бы такими загрязненными, что доказать принадлежность будет невероятно тяжело. И я никогда не узнаю, слышал ли он, как я звала: «Джессика? Джессика, ты где?»

Если он слышал, я была той, кто рассекретил ее.

Мы продолжали поиск, в то же время предполагая найти тело где-то на обочине дороги — как находили другие тела. Спустя неделю поняли, что убийца не стал рисковать и затаился.

Потом последовали неоднократные консультации с экспертами в Вашингтоне, общения с Робертсонами, Заком и Еленой, когда Елена была еще жива и замужем за Заком. Все мы понимали, что Джессика мертва, но Робертсоны не сдавались и верили долгие месяцы. Годы.

И еще, конечно, были эти открытки. Горе Зака подпитывали, вдыхали в него жизнь открытками, которые слал ему убийца, забавляясь бесчеловечной шуткой. И никаких других зацепок.

Потеря секретного агента всеми силами утаивалась от прессы. В последующие годы я не прекращала искать убийцу, но безрезультатно. Насколько я знаю, Джессика стала его последней жертвой.

Мой исчерпывающий отчет и аудиофайлы наших с Джессикой переговоров, включая ее последние адресованные мне слова «Прием подтверждаю, Учитель» и CD Кейт Смит, проигранный трижды, хранятся в архивах Бюро. И это все, что я знала наверняка до того момента, когда увидела тело Джессики в машине на дороге к Маунт-Леммон.

Путевые листы Линча можно проверить, но времени для этого не было. Я вновь мысленно проследила за развитием последних событий: задержание Линча и его добровольное признание… У Коулмен оно вызывает подозрения… Песила отправляют убить меня… Коулмен исчезает. С кем, помимо меня, она поделилась? Мне дана вторая попытка. Кто же хочет остановить нас, помешать расследованию и почему? Кого защищал Линч? Если убийства на Шоссе-66 не его рук дело, значит Коулмен в руках у того, кто их совершил.

Я не смогла спасти Джессику Робертсон. Не смогла спасти Зака. Раскаяние может быть сильнейшим мотиватором. Коулмен я спасу. Если Линч добровольно не скажет мне то, что я хочу знать, я выбью правду с помощью его путевого листа.

Однако сейчас стояла глубокая ночь: в больницу незамеченной мне не попасть, а у Линча под дверью наверняка круглосуточная охрана. Будь у меня малейший шанс в этом кровавом месиве, меня бы позабавила мысль о том, что Макс выставил охрану, отчасти чтобы защитить Линча от меня. Линч должен лежать в реанимации, рядом с сестринским постом, но отдельно от других больных. Вряд ли кто из пациентов захотел бы узнать, что соседом у него один из самых мрачно знаменитых серийных убийц в истории США.

Поиск Линча меня немного беспокоил. Я легла на диван, приказала себе проснуться в шесть и сразу же отключилась. Это одна из тех хитростей, которым учил меня Бакстер: заставить себя заснуть на поле боя.

Мне даже приснился сон. Тот самый периодически повторяющийся сон, в котором я бегом преследую автомобиль, где, знаю, удерживают Джессику. Каждый раз это не обязательно одна и та же машина — когда помятый старый микроавтобус «фольксваген», а когда — внедорожник, темный такой и с виду дорогой, и меня удручает, что никак не могу определить марку. Мчусь по улицам города или по пригородному шоссе, кричу другим водителям, умоляя их следовать за этой машиной, потому что бежать долго не смогу. Всякий раз все повторяется, и всякий раз дело происходит ночью, машину догнать мне не удается, и я слышу, как кричит Джессика: «Учитель!»

Я проснулась в шесть, приняла душ, переоделась и привела себя в порядок, чтобы не выглядеть и не пахнуть как женщина не в себе. При этом была как на иголках — не терпелось скорее попасть в больницу, но мое появление там раньше восьми вызвало бы подозрения. Чтобы убить время, пошарила в холодильнике Коулмен и обнаружила маленькие бутылочки жидкого йогурта со словом «пробиотик» на этикетке. Взяла три и выстроила в ряд, как шкалики с водкой, что дают в самолетах. Я срывала фольгу с горлышка каждой и выпивала, сидя за столом в тенистом заднем дворике с мобильным телефоном под рукой на случай, если она все-таки позвонит и скажет, что я все придумала.

Телефон зазвонил. Меня искал Макс. Когда мобильник умолк, я послушала голосовое сообщение. Он побывал в моем отеле — хотел убедиться, что я снимала там номер. Я вытащила из телефона батарею.

У Коулмен в ванной обнаружилась жидкость для полоскания рта, дезодорант и косметика. Я замазала тональным кремом темные круги под глазами и выбрала помаду с тусклым названием «Карамель». Причесалась и привела в порядок волосы, уложив их в стиле твист. Футболку заправила в джинсы, затем снова вытащила ее. Под ней надо будет спрятать пистолет.

Вот они, преимущества быть маленькой и… увядшей. Отражение в зеркале подсказало, что я легко сольюсь с больничным фоном. Положила журнал с путевыми листами поездок Линча в августе 2004-го в сумку и отправилась в больницу, купив по пути в Макдоналдсе кофе и сосиску в тесте.

Тусонский травматологический центр на Кэмпбелл представляет собой четырехэтажное здание, оборудованное вертолетной площадкой на крыше для доставки пациентов. По указателю в регистратуре я узнала, что первый этаж целиком занимает администрация. Я остановила волонтера, сказала, что здесь лежит муж после тяжелой аварии. Меня трясло. Она сочувствующе поцыкала.

Я поинтересовалась, нет ли какой опасности для мужа, ведь к ним в больницу положили серийного убийцу. При этом на всякий случай уточнила, что супруг лежит на четвертом этаже. Волонтер уверила, что за безопасность мужа мне волноваться не стоит: киллер убивал только женщин, и из того, что она слышала, его нынешнее плачевное состояние просто не позволит ему сейчас убить кого-то еще. Не скрывая, что это у нее величайшее событие за год, она шепнула, что Линч лежит на третьем этаже — туда все время шастают полицейские, — но в какой палате, она не знает.

А узнать просто: у дверей палаты должен стоять полицейский. Я поднялась на лифте. В вестибюле повернула направо, увидела коридоры, уходящие в обоих направлениях, но не обнаружила никого, внешним видом напоминавшего сестру.

Вернулась к лифту и пошла в другую сторону. Все правильно: примерно на полпути по коридору торчал охранник из муниципальной полиции, по сторонам не глядел, и вид у него был такой, будто простоял он здесь всю ночь и мучительно ждал смены. Только непонятно, в какой именно палате Флойд, поскольку охранник стоял между двумя дверями — одной открытой, другой закрытой. Если попытать счастья, поставила бы на ту, что закрыта.

Я нырнула в дверь ближайшей палаты по противоположной стене, к счастью пустой, так что не пришлось сочинять очередную историю, и нашла чистый больничный халат. Натянула его и закатала джинсы выше колена. Сунула путевой журнал за пояс джинсов спереди, а сумку спрятала за дверь, предварительно вытянув из нее сотовый и карманное зеркальце. Батарею поставила назад в телефон. Теперь больше похожая на пациентку, я остановилась на пороге открытой двери и выставила зеркальце произвести разведку, прежде чем отправиться дальше.