Прятки со смертью - Бекки Мастерман

Однако у меня оставалось достаточно времени, чтобы вернуться в дом Коулмен и выяснить, имеется ли в материалах дела протокол результатов вскрытия «плечевой». Этот документ сузит круг поисков в «NamUs». Интересно, куда это меня приведет?

Пятнадцатиминутный спуск на трамвае из каньона плюс езда на машине по объездным дорогам, чтобы никому не попасться на глаза, дали мне немного времени обдумать услышанное от Флойда Линча.

В убийстве он виновен не был.

С настоящим убийцей познакомился в чате. Все мы знаем, что Интернет сотворил рай для педофилов и других извращенцев. Гуглишь «чат-форум серийные убийства» — и получаешь полмиллиона обращений к страницам таких сайтов. Я говорю со знанием дела: в свое время мы пытались мониторить их. Увы, с несметным количеством информации ничего нельзя сделать, не говоря уже о том, чтобы попытаться отличить фантазии на бессчетных страничках от реальности.

Подвергнув сомнению признание Линча, Коулмен и я столкнулись с чем-то, что создало угрозу реальному убийце, и он послал за мной Джеральда Песила. Возможно, он познакомился с Песилом так же, как и с Линчем, снабдил его информацией, зная, что тот питает пристрастие к пожилым женщинам.

Когда нападение провалилось, он попытался убить меня своими руками в парке, а затем похитил Коулмен.

Даже если мне удалось убедить Макса, что Коулмен похитили, если все усилия полиции округа и ФБР брошены на ее розыск, не было гарантии, что они добьются большего, чем я. К тому же поиск может спугнуть убийцу. Откуда-то он знает, что мы предпринимаем, и просто зароется глубже, чем был. Прятаться он умел очень хорошо. И если еще не убил Лауру, то сделает это сейчас.

Но кто мог знать о расследовании Коулмен и нашем с ней поиске? Даже Моррисону было известно не все, что мы делали. Даже Роялу Хьюзу. Я представить не могла, кто знал, чем мы занимались неофициально, не говоря уже об утечке информации к тому, кто желал нам зла.

Кто этот человек — связанный с нами обеими, а также с Флойдом Линчем и Джеральдом Песилом?

Имеющийся ответ вовсе не являлся ответом: настоящий убийца «Шоссе-66».

Я перемалывала эти мысли с беспрерывной систематичностью поршней, молотящих в двигателе моей машины. «Мы все ходим круг за кругом, и конца тому не видно», — бормотал геронтофил, когда мы сцепились в его фургоне. Разница лишь в том, что мы все-таки остановились — Песил и я. А загадка бега по кругу после его смерти так и осталась.

Единственная зацепочка, за которую нужно потянуть, — это факт, что первая жертва, опознанная только как «плечевая» проститутка, была, со слов Флойда, «другая». Здорово.

К полудню я вернулась в дом Коулмен. Вошла через заднюю дверь, взяла в буфете на кухне коробку хлопьев, насыпала немного на стол поклевать и раскрыла одну из папок на закладке «Жертвы».

Сначала я едва не взвыла: материала бездна, а я в цейтноте. Как жаль, что сейчас со мной не было Зигмунда. Лучше всего у меня получалось в духе задать-жару-добыть-сведения, а уж он-то смог бы понять, что такого особенного в одной из жертв. Он бы увидел ту часть картинки, которой не хватало. Зиг бы не чувствовал, что на него давят, не паниковал бы, не дергался. Он ничего бы не чувствовал. Я представила старого друга: сидит, опустив взгляд на документы, моргает. Дальше фантазия не работала.

Я переворачивала страницы, не читая. Слова прыгали перед глазами, я ничего не понимала, только чувствовала, как ускользает время. Потом добралась до фотографий, и все вдруг словно упростилось. Я не стала задерживаться на мумии Флойда — гналась за другой Джейн Доу. Когда передо мной оказались фотографии мест давнишних преступлений, снятые за те пять лет, что совершались убийства «Шоссе-66», я остановилась и позволила ответу самому прийти ко мне, а не гнаться за ним. Возможно, я найду принцип сходств или отличий, который поможет мне выяснить, что же особенного было в той Джейн Доу.

Несмотря на различия в цвете волос или длины, эти недавние жертвы были в некоторых аспектах похожи: молодые белые девушки, у всех веки чуть приоткрыты, на лицах застыло одно и то же выражение. Кто-то другой мог бы назвать его мирным, но я бы назвала финальной покорностью, отказом от борьбы. Покрытая кровавой коркой рана на месте правого уха и, конечно, их нагота. Но прежде чем все это с ними произошло, они не были ни жертвами, ни вещественными доказательствами, ни развлечением и зрелищем в криминальной драме, они были людьми, и мне не надо было смотреть на подписи под снимками: имя каждой я помнила наизусть.

Патриция Стэнбоу, найдена 26 июня 1999 года. Ее брат-близнец подтвердил, что платинового цвета волосы сестры были натуральными. Скорее выброшенная в спешке из машины, чем оставленная в странной позе на обочине, первая жертва.

Анна Мария Карраско, найдена 12 августа 2000 года. Учительница нулевого класса частной школы. Она отправилась проверить маршрут, по которому собиралась путешествовать со своими учениками. Вторая жертва. Больше всех остальных потеряла крови.

Китти (в самом деле Китти, а не Катрин) Воут, найдена 30 июня 2001 года. Помолвлена, и эта поездка перед свадьбой была ее последним парадом. Третья жертва.

Арлин Блюм, найдена 19 июля 2002 года. Худенькая, как тростинка, еврейская девочка, но с тату египетского анха, символа вечной жизни, на лодыжке. Четвертая.

Мэри Сниди, найдена 4 июня 2003 года. Из Арлингтона, Виргиния. Ее похороны были самыми многолюдными, на которых мне приходилось бывать. Пятая.

И еще, и еще… Повторяющиеся, как литания в тех новенах в церкви Святого Антония, на которые мама вечно таскала меня после школы по понедельникам. Запах ладана, звон носимого колокольчика, благоговение толпы, унылое пение «Тантум эрго», невнятное бормотание молитв за упокой душ усопших. И я слышала, как говорят в ответ усопшие.

Помилуй нас.

Помилуй нас.

Помилуй нас.

А мне ничего не приходило в голову, черт возьми. Я стиснула снимки, словно могла выжать из них что-то полезное. Помогите мне, девочки!

Наконец я добралась до фотографии Джессики. Исчезла 1 августа 2004 года. Это фото отличалось от других тем, что сделано спустя годы, а не дни после смерти, и тело напоминало коричневую скорлупу. Ничего на этом снимке не было от той женщины, которую я знала. И он не был последним. Вот фото другой мумии, которую нашли в брошенной машине. Единственная жертва убийцы «Шоссе-66», оставшаяся неопознанной, безымянной. Я вспомнила, как гадала, кто она и почему никому не было до нее дела.

Теперь мы знаем, что первой была ты, а не Патриция Стэнбоу. У тебя остались оба уха, и сухожилия не перерезаны. Тебя убили до того, как киллер придумал свой модус операнди и почерк. Здесь все другое. Не об этом ли различии говорил убийца? Слишком очевидно.

А ты погибла до того, как маньяк узнал, что ему удастся убивать безнаказанно. Может, твоя смерть не была запланированной и все произошло спонтанно? Или вы встречались. Знай я тебя, возможно, могла бы узнать, кто он.