Две сестры. Честь рода - Елена Малиновская

– Угу, скорее, мои нервы тоньше паутинных нитей, – с сарказмом отозвалась я. Помолчала немного и осторожно осведомилась, желая подтвердить свою догадку: – По всей видимости, вас можно поздравить с рождением сына?

– Неужели я настолько свечусь от счастья? – Себастьян, не выдержав, расхохотался во все горло. Внезапно подскочил ко мне, сжал в таких сильных объятиях, что мои ребра жалобно хрустнули, и закружил в каком-то подобии танца по тесной кухоньке, при этом умудрившись ничего не задеть.

– Сьер! – гневно прошипела я, упираясь руками ему в плечи и отчаянно сражаясь за каждый вздох – так крепко он прижимал меня к себе. – Успокойтесь! Иначе вы сломаете мне что-нибудь!

– О, простите. – Себастьян мгновенно опомнился и аккуратно поставил меня на пол. Опять расплылся в совершенно бессмысленной счастливой улыбке, постоянно ероша свои светлые волосы, и затараторил, рассыпаясь в бесчисленных извинениях: – Простите, простите, найна, я не должен был пугать вас. Да что там – я вообще не должен был являться без приглашения в ваш дом. Но меня так переполняют чувства! Представляете, я разрыдался от восторга и счастья, когда мне вручили этот маленький орущий изо всех сил сверток. Я, Себастьян Олдриж, плакал, как ребенок, когда смотрел в лицо своего сына! Сказать кому – не поверят.

Я молчала, не совсем представляя, как отреагировать на его столь откровенное признание. По всей видимости, я должна знать, кем он является и почему считает себя настолько знаменитым. Но его имя не вызывало во мне никаких эмоций.

– Впрочем, вы ведь из маленького городка и ни разу не бывали в столице, – опомнился Себастьян, видимо, прочитав мои недоуменные мысли. – Поэтому вряд ли в курсе моих подвигов.

Я кивнула, подтверждая это.

– Но у вас все впереди. – Себастьян негромко хихикнул. – Наверное, будет нелегко после спокойной провинциальной жизни окунуться в светские шумные рауты.

Я окончательно погрустнела, вновь погрузившись в сомнения и размышления, которые грызли меня всю эту ночь.

– Вот именно поэтому я и решил навестить вас. – Себастьян покачал головой. Подумал немного и вдруг спросил: – А у вас найдется выпить?

Я так же молча поставила перед ним початую бутылку ликера, который Герда иногда добавляла в выпечку, и бокал. После краткого раздумья присовокупила к нему еще один и присела к столу. Пожалуй, мне тоже не мешает промочить горло. И плевать, что еще так рано!

– За вашего сына, – произнесла я негромкий тост, дождавшись, когда Себастьян разольет нам напиток медово-карамельного цвета и опустится на шаткий стул напротив меня.

Мужчина чуть склонил голову, принимая мое пожелание, и одним глотком осушил бокал. Затем решительно отодвинул бутылку в сторону, оперся о стол локтем и удобно устроил на раскрытой ладони свой подбородок, внимательно глядя на меня прозрачными светлыми глазами.

Я немедленно заволновалась, не понимая, что он на меня так уставился. Кстати, он так и не объяснил, почему явился в мой дом в столь неурочный час.

– Я понимаю, что мой ранний визит наверняка удивил вас, – спокойно проговорил Себастьян, видимо, наконец-то совладав со своими восторженными чувствами по поводу рождения сына. – Просто мне показалась несправедливой ваша грусть в столь замечательное утро. Вы так страдали от своих страхов и сомнений, что я ощутил вашу боль и отчаяние на расстоянии. К тому же я изрядно выпил. Вот и захотел поговорить с вами.

– Я не нуждаюсь в утешениях! – раздраженно фыркнула я.

Себастьян неожиданно расхохотался от моего заявления. Он пытался шуметь как можно меньше, памятуя о том, что остальные мои домочадцы еще спят, поэтому спрятал лицо в ладони, давясь от смеха. Я мгновенно насупилась, не понимая, чем вызван этот взрыв неуместного веселья. Что такого забавного я сказала?

– Простите, найна, – наконец, простонал Себастьян, утирая глаза от выступивших слез. – Не обижайтесь на меня. Наверное, я сегодня не совсем адекватен. Просто… Было смешно представить себя в роли утешителя прелестной молодой особы. Ох, наверное, я слишком стар и циничен для этого. Хотя не так давно… Впрочем, это дела давно минувших дней, которые вам вряд ли будут интересны.

Я провела пальцем по кромке бокала, к которому пока так и не притронулась, исподлобья глядя на Себастьяна и ожидая продолжения.

– Я хочу дать вам совет. – Олдриж откинулся на спинку стула, отчего тот протестующе заскрипел, рискуя развалиться в любой момент. Но Себастьян не обратил ни малейшего внимания на опасность оказаться на полу, которая ему грозила, продолжая держать меня в плену своих цепких и очень холодных глаз. – Вообще-то, я чрезвычайно редко это делаю. Как говорится, каждый сам кузнец своего счастья. Но сейчас, пожалуй, отступлю от правил. Благодарите за мою маленькую прихоть вино, которое развязало мне язык.

И замолчал, нервно забарабанив длинными тонкими пальцами по изрезанной деревянной столешнице.

– Ну? – осмелилась я его поторопить, когда пауза несколько затянулась. – И какой же совет вы мне дадите?

– Вообще-то, я уже все сказал. – Себастьян иронически хмыкнул: – Каждый сам кузнец своего счастья. И вы в том числе. Ни в коем случае нельзя существовать по чьей-то указке, поскольку вам и только вам придется держать ответ перед Альтисом. Еще не родился тот человек, который сумел бы перед его троном переложить ответственность на чужие плечи. И вряд ли вообще родится. Запомните: нельзя жертвовать собою во имя кого-то. Если, конечно, это не является вашим самым горячим и сокровенным желанием. Плюньте на общественное мнение и боязнь кого-нибудь обидеть своим выбором. Жизнь только одна. Нельзя прожить ее как черновик в глупой и смешной надежде когда-нибудь переписать все начисто. Второго шанса просто не будет.

– Я не понимаю, – растерянно проговорила я. – К чему все это?

– Все вы прекрасно понимаете. – Себастьян снисходительно улыбнулся. – Найна, вы – хорошая девушка. Даже слишком хорошая и правильная для нашего жестокого мира. В пансионе вам наверняка долго и упорно вдалбливали в голову одну-единственную мысль: хорошие девочки в первую очередь должны думать об удобстве и благе окружающих и в последнюю – о себе. Это очень удобная философия для воспитателей. Вколоти в своих воспитанников подсознательное чувство вины и ответственности, уничтожь малейший намек на возможный бунт, а потом наслаждайся плодами рук своих. Только вот в обычном мире подобное воспитание очень часто становится причиной настоящей трагедии. Если будете придерживаться своих принципов и дальше, то рискуете всю жизнь не прожить, а просуществовать во имя кого-то. Вбейте себе в голову раз и навсегда, что без хорошей меры здравого эгоизма вы погибнете. Точнее – та искра, которая еще горит в вашей душе, очень скоро погаснет под гнетом ежедневных забот и хлопот о других. Хоть раз вспомните о себе.

После своей прочувственной тирады Себастьян, не давая мне возразить, резко встал. Вдруг взмахнул ладонью над моей головой, и я машинально пригнулась, испугавшись, что он ни с того ни с сего решил отвесить мне обидный подзатыльник. Но его рука просвистела над моими волосами, и я неожиданно почувствовала себя так легко, будто с моих плеч свалился страшный груз.