Зов безумия - Джулия Дин Смит

Атайя в панике оттолкнула от себя Кельвина, охваченная отвращением, изо всех сил пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слезы.

Король нахмурил брови и с явным недовольством и обидой в голосе спросил:

— В чем дело, любовь моя?

Она колебалась, не зная, как поступить.

— Будь осторожна, — предупредил внутренний голос. — Не напугай его. Ведь он не понимает, что делает.

— Я не могу, — пробормотала Атайя.

Кельвин снисходительно улыбнулся.

— Ты всегда была стеснительной, малышка. Со временем это пройдет. Мы должны привыкнуть друг к другу…

Положив руку на ее бедро, король стал нежно водить пальцами по мягкому бархату платья.

Атайя сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя, и постаралась успокоиться. Кельвин потерялся в собственном бессознательном мире и не понимал, с кем сейчас находится. Его время пришло слишком рано. Она так и не успела поговорить с ним… Теперь необходимо было позаботиться о единственном — о способе выбраться отсюда до того момента, пока он не навалился на нее.

— Пожалуйста, — сказала Атайя. — Я целый день провела в дороге и очень устала.

Кельвин резко отдернул руку, как будто от раскаленного утюга, и гневно взглянул на нее.

— Наверное, я зря так обрадовался твоему появлению! — воскликнул он, повышая голос на целую октаву. — Ты ушла от меня, не сказав ни слова. Я так скучал…

Король угрожающе прищурил глаза и покачал головой:

— После всего, что ты сделала, дорогая моя Чэндис, я должен возненавидеть тебя.

Он резко вскочил на ноги, и от испуга у Атайи перехватило дыхание. Она уже видела его таким: с немного выдвинутой вперед нижней челюстью, расширенными от злости ноздрями и сверкающими, как два бриллианта, глазами. Зловещее, властное выражение лица! Таким оно не раз бывало во время войны, когда королю приходилось оглашать смертные приговоры бывшим друзьям. Друзьям, предавшим его.

Атайя почувствовала, как в жилах леденеет кровь. Кельвин стоял перед ней, сжимая и разжимая пальцы, как будто пытался побороть в себе желание вцепиться дочери — или жене? — в горло и вытряхнуть из нее душу.

— Только посмотри на меня. Видишь, во что я превратился без тебя?! — заорал Кельвин. — Я несчастен и одинок. После твоего ухода я дважды женился, но ни одна из жен не доставила мне и капли той радости, которую я знавал с тобой. Особенно невыносима та дракониха, которая носит корону сейчас, — злобно добавил он. — Мой старший сын черств и бессердечен, и я ненавижу самого себя за то, что люблю его. Младший — идиот, считающий, что пробежит по жизни с песнями и шутками, подобно скомороху. Моя дочь… О Господи! Моя дочь. Она отвратительна. Играет в карты и дерется в замызганных тавернах, сквернословит и постоянно поступает наперекор моим требованиям и желаниям только для того, чтобы разозлить меня. Каждый раз, когда я смотрю на нее, я вижу тебя, Чэндис. О Боже, она так похожа на тебя. Те же глаза, те же волосы… Но ее поведение… — Кельвин сжал пальцы в кулаки. — Я просто не могу это видеть. Это оскорбление для тебя.

Его голос достиг наивысшей ноты, затем охрип и сорвался.

— Я хотел любить ее, ради тебя, Чэндис. Хотел, но не могу. Она позорит меня, она позорит весь Кайт. Если бы ты не ушла, наша дочь росла бы милой и нежной, любила бы музыку и книги, как ты. Но ты решила бросить нас, ты, маленькая сучка. Поэтому-то у нас ничего не ладится!

Он хлестнул ее по лицу, обезумев от ярости, схватил за руку и швырнул на пол.

— Ты просто никогда не любила меня. Если бы любила, то не оставила бы меня одного на столько лет!

В глазах у Атайи потемнело. Она приподнялась и затрясла головой, пытаясь прийти в себя…

Отец мысленно переносился из одного времени в другое: сначала вел себя как жених, потом вдруг вспомнил, что три раза был женат и являлся отцом троих детей. Но он был уверен в единственном: что Чэндис не умерла, а просто оставила его на какой-то период и теперь снова вернулась домой.

Кельвин опять схватил ее за руку, готовясь нанести новый удар.

— Отец, послушай, пожалуйста! — взмолилась принцесса. — Это я, Атайя!

Его рука замерла в воздухе. Лицо помрачнело и исказилось, как будто от внезапной боли, пальцы задрожали. — Атайя?..

Теперь его голос звучал тихо и изможденно. Он выглядел испуганно и смущенно, как потерявшийся ребенок.

— А где же моя жена? Где Чэндис?..

— Она умерла! — закричала Атайя, вскипая от гнева. — Ты не помнишь? Умерла двадцать лет назад, сразу после моего рождения!

Воцарилась мертвая тишина. Ее нарушало лишь прерывистое дыхание Атайи. Ей не хотелось плакать, а слезы буквально наворачивались на глаза. Как она должна была поступить?

Кельвин еле заметно кивнул:

— Ах да, маленькая Атайя.

Король посмотрел ей в глаза — впервые с того момента, как узнал в ней свою дочь. Теперь в его взгляде не было и намека на любовь, лишь разочарование и холодная сдержанность.

— Да, теперь я вспомнил, Атайя, — пробормотал Кельвин. — Чэндис умерла. Это ты убила ее!

Кельвин повернулся к ней спиной, не обращая внимания на отразившийся на лице дочери ужас, и, подняв руки, нарисовал в воздухе какую-то фигуру.

Атайя почувствовала, что шею с мучительной медлительностью сдавливает невидимая, обжигающая, как крапива, веревка. Она схватилась руками за то место, где ощущалась боль, — ни крапивы, ни веревки там не было. Становилось все труднее дышать, уже не хватало воздуха, кожу на шее как будто разрывали на кусочки…

Атайя попыталась позвать на помощь, но не смогла вымолвить ни единого слова. Вместо этого из ее горла вырвались странные булькающие звуки, похожие на предсмертные хрипы повешенного.

В глазах потемнело, но Атайя еще смутно видела своего отца. Он смотрел на нее, улыбаясь, напоминая демона, с радостью наблюдающего за умирающей жертвой, потом разразился злым, мстительным смехом. Девушку охватила страшная паника. Как хватающийся за соломинку утопающий, она из последних сил пыталась не поддаться власти надвигавшегося забытья…

Вдруг наступила полная темнота…

Через несколько мгновений Атайя увидела, что находится в едва освещенной пещере. Испуганно оглядевшись вокруг, она отыскала взглядом каменную плиту и, бросившись к ней, приказала отодвинуться. Камень подчинился и тут же начал двигаться. Атайя побежала по тропинкам, стараясь найти что-нибудь, что помогло бы ей противостоять заклинанию Кельвина. Многие из проходов были заблокированы, и принцесса мчалась дальше, даже не задумываясь о том, что за заклинания скрывались за преградами. Вдруг она увидела перед собой вход в малюсенькую комнату и, ни минуты не колеблясь, проникла внутрь. На стенах были вырезаны те же символы, какие ей уже доводилось видеть. Дрожа от волнения и страха, Атайя уставилась на знаки и попыталась сконцентрироваться. В следующее мгновение она уже указывала пальцем на Кельвина и произносила вслух слова, которые раньше даже никогда не слышала.