Суд над победителем - Олег Курылев

— Выработало ли жюри присяжных общие и специальные вердикты по всем пунктам обвинительно акта?

— Да, ваша честь.

— Читайте.

Катчер раскрыл выданную ему в совещательной комнате папку:

— Общий вердикт по первому пункту обвинения — виновен. Решение принято единогласно. Специальный вердикт по первому пункту обвинения — заслуживает снисхождения. Решение принято большинством голосов восемь против четырех. Общий вердикт по второму пункту обвинения — виновен. Решение принято единогласно. Специальный вердикт по второму пункту обвинения — заслуживает снисхождения. Решение принято большинством голосов девять против трех. Общий вердикт по третьему пункту обвинения — виновен. Решение принято единогласно. Специальный вердикт по третьему пункту обвинения — заслуживает снисхождения. Решение принято большинством голосов семь против пяти.

Зал отреагировал продолжительным шумом. Общая концепция вердикта была верно предсказана многими обозревателями еще накануне, но интрига состояла в том, что суммарное соотношение голосов в специальных вердиктах составило 24 к 12! Таким образом в сумме набралось ровно двенадцать голосов, высказавшихся за то, что обвиняемый не заслуживает снисхождения, а поскольку санкция по всем пунктам обвинения была одинаковой — смертная казнь, то получалось, что голосов присяжных хватило как раз на один смертный приговор.

— Вердикт подписан всеми членами жюри? — спросил лорд Баксфилд.

— Всеми без исключения, ваша честь.

— Благодарю вас, мистер Катчер. Передайте вердикт присяжных секретарю.

Лорд-председатель взял в руки молоток:

— Итак, господа, приговор обвиняемому Алексу Шеллену будет объявлен в палате лордов 20 января. Судебное заседание объявляю закрытым.

* * *

Из тысячи с лишним английских лордов, каждый из которых имел право заседать в верхней палате парламента, в ее роскошном зале в Вестминстере собралось не более пятидесяти человек. Впрочем, количество собравшихся не имело ровно никакого значения, так как кворум палаты по большинству решаемых ею вопросов составлял лишь четыре (!) человека. Но если обтянутые красной кожей скамьи справа, слева и кросс-бенчеры были почти пусты, то верхние галереи для публики ломились от журналистов и любопытствующих.

Слово взял член консервативной партии лорд-законник Джеймс Эштон Баксфилд:

— Достопочтенные лорды духовные и лорды светские, собравшиеся в Парламенте! Суд палаты лордов объявляет свое решение по делу бывшего офицера Королевских военно-воздушных сил Алекса Шеллена, обвиненного в измене королю во время военных действий между Великобританией и Германской империей, выразившейся в содействии врагам короля на их территории, а также в выдаче врагу военной тайны и дезертирстве. На основании вердикта двенадцати присяжных заседателей, список которых прилагается, в строгом соответствии со статутом «О государственной измене» от 1351 года и последующими статутами и дополнениями, включая статуты «О государственной измене» 1940 и 1945 годов, а также руководствуясь в рамках общего права судебными прецедентами, перечень которых также прилагается к настоящему решению, судебная коллегия в составе лордов-судей: Баксфилда (председатель), Гармона, Видалла, Грауера и Лирсена приговорила Алекса Шеллена к смертной казни.

По галереям зала прошел вздох, истинную природу которого — удивление, негодование, одобрение — понять было невозможно. Вероятно, здесь было все это вместе взятое. Лорд Баксфилд после короткой паузы продолжал:

— Приговор вступает в силу с момента оглашения в палате лордов. Время, место и процедура экзекуции назначаются Комиссией по исполнению наказаний при администрации шерифа города Лондона. Осужденный имеет право просить о помиловании у его величества короля. Апелляции в другие инстанции, включая апелляционный суд палаты лордов, исключены. В соответствии с Королевской Прерогативой Помилования за его величеством королем Георгом VI остается право замены смертной казни тюремным заключением сроком не менее десяти лет. Подписи членов судейской коллегии, лорда-распорядителя, секретаря. Лондон, Вестминстерский дворец, 20 января 1946 года.

В тот же вечер английская пресса вновь пестрела статьями на злободневную тему. Правда, уровень этих статей сделался каким-то бытовым. Многих, например, занимал сколь праздный, столь же и неразрешимый вопрос: чей голос из голосов двенадцати присяжных оказался решающим, двенадцатым? Или — каковы шансы Алекса Шеллена на помилование? О вмешательстве в ход процесса канцлерского суда, если и упоминалось, то далеко не в критичной манере, а в основном лишь информативно. Заключительные речи адвокатов не приводились дословно, а лишь вяло комментировались. По всему чувствовалось, что интерес к острым проблемам, поставленным на обсуждение барристером Джоном Скерритом и затем снятым с рассмотрения решением суда лорда-канцлера, резко снизился. Появились статьи в защиту тактики маршала Харриса, а также возросло количество материалов, обличающих зверства нацистов. Знающие люди понимали, что с английской прессой вновь «поработали», как бывало уже не раз. Телефонные звонки из Вестминстерского дворца и с Даунинг-стрит владельцам и главным редакторам основных газет и журналов призвали проявить патриотизм и не укреплять свою популярность, нанося вред престижу государства.

На следующий день начальник тюрьмы в сопровождении двух охранников, помощника шерифа, адвоката Скеррита и мрачного типа в черных очках и с потертым докторским саквояжем в руке вручил Алексу копию приговора.

— Через два дня вас переведут в камеру смертников, — сказал начальник Уондсвордской тюрьмы, престарелый человек с морщинистым лицом и совершенно голым черепом. — Там вы уже не сможете встречаться ни с кем, кроме своего адвоката и священника. Поэтому, если вы желаете повидаться с кем-то из близких, в вашем распоряжении есть двое суток.

Тюремщики ушли, а Скеррит еще некоторое время оставался в камере, уверяя, что далеко не все потеряно.

— Вот как раз сейчас в дело вступят святые отцы и церковная пресса. Не вешайте голову, старина. У нас еще три недели, и я тоже не буду сидеть сложа руки.

Алекс с какой-то покорностью кивал в знак согласия.

— Благодарю вас, Джон. К вам у меня нет претензий, вы сделали все наилучшим образом. Прошу вас, если возможно, быть моим душеприказчиком. Вы говорили, что все расходы по моей защите взял на себя доктор Белл? Тогда мои сбережения, о которых я вам рассказывал, я отпишу вдове своего брата Шарлотте Шеллен и попрошу вас позаботиться о ней. Отправьте ее в Германию, здесь ей незачем оставаться. Но прежде, не могли бы вы устроить наше свидание?

Адвокат пообещал. На следующий день он принес подготовленное прошение о помиловании, которое Алекс подписал без особой надежды.

— Куда оно пойдет? — спросил он.

— В Судебный комитет Тайного Совета. После того как члены комитета изучат ваше дело, они составят рекомендации для короля. Но это только рекомендации — решение короля независимо. — Скеррит убрал бумаги в портфель. — Теперь о вашей невестке, Алекс.