Дар богов - Алина Егорова

На фоне разодетых и раскрашенных девочек Зина смотрелась бледненько. Ей бы достать из чемодана клетчатое платье с белым воротником, надеть белые туфли, высоко заколоть длинные волосы… И кто ей внушил, что надо одеваться как все? Теплые вельветки в сочетании с футболкой и босоножками выглядели как-то по-дворовому. А у других были настоящие покупные джинсы и заграничные футболки, заколки, туфельки… Кроме платьев, которые не котировались девочками, в гардеробе Зины была лишь одна стоящая вещь – носки. Нежно-розовые, с кружевом, они стоили дороже обычных и, в общем-то, ни к чему, кроме банного халата, по цвету не подходили, но бабушка купила их, чтобы побаловать внучку. Зина их берегла и надевала очень редко, они были для нее больше чем носками – символом дорогой одежды, которую она когда-нибудь будет носить.

И вот сейчас, глядя, как девочки одеваются во все модное, ей тоже захотелось надеть хоть что-нибудь этакое. Зина открыла чемодан и достала носки. Розовый цвет к коричневым штанам не подходил, к светло-синим босоножкам – тоже.

– Классные носочки! – прозвучало у нее над ухом. – Дай посмотреть!

Тонкая девичья рука уже подхватила носки и потащила примерять.

– Гуля! Как раз к твоему платью!

– Да… – Гуля оценивающе посмотрела на добычу в руках подруги. – Зина, ты их ведь не будешь сейчас надевать? Дай мне на диску.

Как тут откажешь? Гуля – лидер в их палате. Да и пусть берет, Зине не жалко.

Дискотека началась ровно в восемь, по расписанию. Ее грохочущие звуки пробирались во все корпуса. Девчонки, словно ожидая особого приглашения, выдвинулись в начале девятого. Так полагалось. Ибо к самому началу никто, кроме малышни, не ходит. И все равно они оказались в полупустом зале. Постояли в углах, пошушукались, группой сходили в туалет. Зина за всеми не пошла. Она как неприкаянная посидела в зале, наблюдая, как резво скачет младший отряд, и направилась к выходу. Зина еще не ушла насовсем, так, попить водички. Пусть не думают, что дискотека ей неинтересна.

Вот уже мальчики из ее отряда важно прошествовали наверх. Они знали толк в моде: одеты были в джинсы и яркие футболки и рубашки. За ними откуда-то из-за колоны, словно из засады, хихикая, высыпала гурьба девочек.

Неохотно, медленно Зина вернулась в зал. Может, теперь там стало поинтереснее? Все те же вспышки света в темноте, громкая музыка, народу больше, аж не протолкнуться. И на скамеечке не посидеть, все занято. Зина послонялась вдоль стен, во время медленного танца принимая безучастный вид, впрочем, как и большинство девочек, но они-то хоть изредка стреляли по сторонам подкрашенными глазенками, а Зина отвернулась на все сто восемьдесят градусов, заранее отвергнув потенциальные ангажементы, и при этом надеялась, что ее пригласят на танец. Чуда не произошло. Ни в тот раз, ни в последующие, когда она осмелилась не отворачиваться, а лишь опускала глаза в своем углу, ее никто не нашел и не пригласил. Оставаться совсем «нетанцованной» оказалось неприятно, еще хуже, чем не ходить на дискотеку вообще. Зина разозлилась и покинула зал. Девочка уныло спускалась по лестнице, окончательно поняв, что в лагере она – чужая.

Корпус встретил ее пустотой. «Вот и хорошо, – подумала Зина, – никто ее не увидит». Если что, она была на дискотеке – почти до конца. Но нет, у самого входа в палату она нарвалась на группу девочек, бегавших переодеваться.

– Зинка, ты чего, уже спать? – бросили они на бегу.

– Да нет, я так… – растерялась она, но ее ответа никто не услышал – девчонок уже и след простыл.

Дискотека закончилась быстро и неожиданно, когда ребятня только-только вошла во вкус: некоторые уже потанцевали парами, страсти накалились. И вот на тебе – ведущий поставил для средних отрядов заключительную композицию и пожелал всем спокойной ночи.

Всю ночь после дискотеки девчонки спали как убитые. Не было сил ни на страшные истории, ни на вылазки в соседние палаты. Зина, хоть и не плясала накануне, тоже крепко спала и проснулась раньше времени подъема. Солнце многообещающе заглянуло в окно. Если будет ясно, их, наверное, поведут к морю. Скорей бы, а то с начала смены уже прошла почти неделя, а у моря они были лишь однажды.

Она понежилась в кровати недолго, уже через пять минут динамик прогремел бодрой музыкой, извещавшей о подъеме.

– Уууу, уже вставать, – пробурчала Юлька.

– Неохота!

– Девочки, дайте поспать!

– Поднимаемся, сони! – в палату вошла вожатая Катерина. Веселая и свежая, в легком ситцевом платье. – Погодка сегодня отличная, так что после завтрака пойдем на пляж.

– Ура!

– Лучше мы поспим…

– Встаем, встаем! – подбодрила их вожатая и скрылась за дверью.

Девчонки неохотно стали подниматься. Сонные и лохматые, некоторые – со следами не смытой накануне косметики, они медленно принялись одеваться.

– Где моя цепочка?! – сиреной воздушной тревоги заверещала Света.

– Какая цепочка?!

– Что случилось?!

– У меня в тумбочке лежала цепочка с крестиком. Золотая! А теперь ее нет, – Света, как купец на ярмарке, продемонстрировала всем ящик тумбочки с расческой, заколками и девичьим дневником. Цепочки там не было.

– Украли, – резюмировала Юлька.

– Может, в вещах затерялась? – предположила Настя.

– Нет ее среди вещей. Я уже несколько раз проверяла.

– Точно, украли. У нас в палате воровка!

Все переглянулись, как бы говоря: воровка не я, а может, это ты? Повисло гнетущее молчание.

– Я цепочку не брала. Можете проверить! – не выдержала одна из девочек. Она распахнула свою тумбочку и отправилась в холл за чемоданом.

Одни подошли смотреть ее вещи, другие остались на местах и поспешили тоже снять с себя подозрения, последовали ее примеру, предоставив свои тумбочки для досмотра. Вскоре девчонки, все до единой, перетряхивали свое добро, выставляя на обзор все, даже такие секреты, как тщательно спрятанные «страшные» пижамы, которые, вопреки всем их протестом, им положили мамы, или «стыдную» куклу с обгрызенной рукой, хранимую с пятилетнего возраста. Зина, как и все, раскрыла свой чемоданчик и вытащила из тумбочки все ее содержимое. В какой-то момент она испугалась – а вдруг злополучная цепочка окажется у нее? Нет, она ее не брала, но ведь оказаться-то вещь у нее может! Чувство беззащитности перед обстоятельствами и виновности без вины отозвалось в ее душе, придя из раннего детства. Оно автоматически перешло на нее от матери. Десяток лет тому назад ее, совсем еще кроху, никто не обвинял в том страшном преступлении. Ее жалели, но эта жалость имела примесь брезгливости и враждебности.

У Зины замерло сердце, вспотели ладошки. Это чувство тревоги было настолько велико, что на нее обратили внимание. Еще один миг – и судьба ее решится.

Кажется, пронесло – цепочки у нее не обнаружилось. Зина выдохнула – как все-таки, хорошо оказаться вне подозрений!