Дар богов - Алина Егорова

Вадим вспомнил, что он уже где-то слышал про Цунай. Кажется, поселок Цунай Ханты-Мансийского автономного округа упоминался в бумагах Соболева. Он порадовался, что не выбросил их, а оставил на всякий случай – есть они не просят, вдруг и пригодятся, рассудил он тогда. Этот случай как раз настал. Вадим перечитал каждую строчку на тех немногих листах, что у него были. Теперь содержимое бумажек не казалось ему ересью, как в тот раз, когда он листал папку после убийства Соболева. «Не надо было ее вообще отдавать!» – смекнул он задним умом.

«Игруха» не давала ему покоя. В бумагах Соболева он нашел изображение точно такого же солнца, как и амулет Ивана, что раззадорило его еще больше. Путь из Владивостока до Цуная был далек и неудобен, но для бешеной собаки семь верст – не крюк. Вадим взял отпуск и отправился в родные пенаты Форельмана.

У маленьких населенных пунктов есть один большой плюс – в них все друг друга знают, минус же состоит в том, что невозможно туда приехать и остаться незамеченным. Вадим махнул рукой на инкогнито и стал действовать открыто. Он представлялся приятелем Ивана по работе во Владивостоке, говорил, что тот пригласил его в отпуск на охоту, но точный адрес не назвал, сказал, что в поселке его каждая собака знает. И вот он приехал, а куда идти, где искать Ивана – не знает.

Потолкавшись среди местных охотников и промысловиков, что калымили за рекой, Вадим попросился на постой к старому рыбаку. Он жил один и гостю обрадовался – какое-никакое развлечение.

– Когда шаман – приемный отец Ивана – умер, Ваня в город уехал и с тех пор здесь не появлялся, – сказал рыбак. – А что ему тут делать? Отсюда все едут, у кого силы есть. К нам никто не приезжает, разве что иногда редкого путника случайно занесет. Раньше, бывало, к нам экспедиция приезжала, Большой валун их привлек. Но это давно было, с тех пор лет двадцать прошло. Сказали, что на Большом валуне языческое капище находилось. Правда это или брехня – я не знаю. А идол там до сих пор есть, только уже не настоящий, не золотой, а из камня. После экспедиции еще один городской приезжал, тоже Большой валун искал. Я как сейчас его помню: рыхлый такой, блондинистый, лет сорока. Дорогу у меня до валуна спрашивал. А какая там дорога? Тайга для чужаков и есть тайга – лес да болота, только тот, кто здесь вырос, дорогу найдет. Я его предупредил: не след одному в тайгу идти, дождись, когда мужики на охоту пойдут, а он не послушал, отправился сам. Его в звериной яме нашли, к шаману принесли, но тот его спасти не смог. Так что и ты, мил-человек, если надумаешь к Большому валуну идти, один в тайгу не суйся – пропадешь.

«Рыхлый, блондинистый, лет сорока – не Санек ли сюда приезжал?!» – догадался Вадим. По описанию – похож, и время совпадает, он как раз двадцать лет назад и сгинул.

Вадим рыбака послушался, в одиночку в тайгу не пошел. Он навязался в компанию к охотникам, и те привели его к Большому валуну.

Заросший травой холм из суглинка, с одной крутой, словно от конуса отрезали часть, стороной, на ней размещался идол – каменный диск в виде солнца с человеческим лицом. Охотники ближе чем на три метра к холму не подходили, опасались.

– И ты не подходи, иначе всякое может случиться, – предостерегли Вадима. – Халхим говорил, идол не любит, когда вторгаются на его территорию.

Вадим стоял как вкопанный. Он почувствовал, что на него давит какая-то сила, словно старается его вытолкнуть отсюда. Внезапно у него разболелась голова, да так сильно, как обычно болела, когда резко менялась погода, и еще – при солнечном затмении.

Как он добрел до поселка, Вадим не помнил, от головной боли его мутило, он едва шел, стараясь не отставать от охотников. В избе старого рыбака боль утихла. Он листал бумаги Соболева, размышляя над итогами своего вояжа. Соболев писал про подношения, которые оставляли язычники богам, а это – посуда, украшения из цветных металлов, оружие, – все, что считалось ценным. Соболев также писал, что в тайге это не единственное место, обозначенное солнечным идолом. К разочарованию Вадима, информации, где искать жертвенники, в тех бумагах, что у него были, он не обнаружил.

Его осенила догадка. Санек пытался завладеть кладом и погиб. Вполне возможно, что его вещи и папка Соболева остались у шамана, который его лечил. Или не лечил, а, наоборот, помог отдать богу душу, чтобы самому добыть клад. Точно, скорее всего, так и было! Вот откуда у Ивана деньги! Вот откуда у него в столь молодом возрасте собственный бизнес! И тому, чтобы он разбогател, Вадим сам поспособствовал, украв тогда у Соболева документы.

Нет, друг, придется тебе поделиться! С этой мыслью Вадим двинул обратно, во Владивосток, и принялся разрабатывать план по выколачиванию «своей» доли из гендиректора.

* * *

Тягаться с Форельманом оказалось не так-то просто. Иван был обтекаем, как гусь, – ни с какой стороны к нему не подъехать, ничем не зацепить. В систему документооборота «Паруса» Вадим залезть сумел, а вот что делать с полученными данными, он не знал. Для того чтобы с толком воспользоваться информацией, нужно было соображать в экономике. Устроить диверсию – что-нибудь испортить, и тем самым нанести ущерб фирме, – нет, это Вадима не устраивало, ибо, помимо разорения гендиректора, он мечтал о собственном процветании. Все, что ему удалось, – это продать секреты «Паруса» конкурентам. Навар получился не ахти каким жирным, Вадим рассчитывал сорвать больший куш, но хоть что-то.

Он ликовал: «Парус» обанкротился, Иван остался ни с чем. По этому поводу Вадим закатил вечеринку в пабе у причала. В кои-то веки он оторвался по полной: с реками шампанского, битьем посуды и размалеванными фигуристыми шлюхами. Он проснулся, когда рабочий день скорее заканчивался, нежели начинался. Соображая, что бы такое ему соврать, Вадим позвонил начальству. Врать не пришлось, поскольку «Парус» прекратил свое существование. До Вадима не сразу дошло, что он остался без работы.

Устраиваться вновь охранником он не хотел. Тело его требовало отдыха, а душа – справедливости. Теперь у него появилась еще одна претензия к Ивану: к его воображаемому долгу добавилось невыплаченное выходное пособие.

Иван ускользнул на Большую Землю, чтобы там начать новый бизнес. Вадим, как рыба-прилипала, последовал за ним. Служба в армии не прошла даром, там он научился становиться незаметным. На войне, если хочешь выжить, без маскировки – никак. В чужой стране ты для всех враг: и для моджахедов, и для мирных граждан. С последними сложнее, чем с явным противником: они днем – добрые «абрикосы», а ночью – злобные «урюки»: могут радушно принимать тебя в своем доме, а едва выйдешь за порог – пырнут ножом.

В Питере, куда прибыл Форельман, Вадим продолжил слежку за ним. Он видел, как бывший гендиректор встречался с деловыми партнерами в ресторане, что-то обсуждал, куда-то ездил. Вадим осматривался и ждал удачного момента, чтобы предъявить ему счет. Он думал разыграть случайную встречу и вновь устроиться в его фирму, а там он уже своего не упустит – будет действовать по уму, обратится к компетентным в экономике специалистам и оберет своего врага до нитки.

Встреча Форельмана со странной женщиной спутала все его планы. Иван стал бывать у нее дома и вместе с ней посещать необычные места, в нетипичное для большинства граждан время. Слежка сделалась затруднительной: эта парочка могла на рассвете отправиться за город, чтобы там покурить кальян, или среди ночи пойти на набережную и гулять под дождем. Они шлялись по крышам, закрытым клубам, рынкам, подвалам, ходили на «квартирники» и тематические вечеринки. И все эти мероприятия имели явно мракобесный уклон: если вечеринка – то в костюмах нечисти, если семинар – то на эзотерическую тематику.