Франкенштейн в Багдаде - Ахмед Саадави

– Я дам тебе триста долларов. Это все, что я могу. Двести у меня с собой. Еще сотню займу у хозяина гостиницы, где я остановился.

– Деньги мне нужны сейчас… И мне нужно четыреста. Иначе я не расплачусь с наборщицей.

– С кем-кем?!

– С девушкой из редакции, наборщицей в типографии. Она проходу мне не дает, требует зарплату за прошлый месяц.

Он рассказал мне не только об этой девушке, но и об остальных сотрудниках журнала, которые преследовали его. После исчезновения ас-Саиди и главного бухгалтера они прознали, что Махмуд живет в отеле «Дильшад», и оккупировали холл, требуя положенных им выплат.

Я рассчитался за чай, который мы выпили с Махмудом, мы захватили в ближайшем ресторане ужин и вместе отправились в гостиницу «аль-Фанар» на улице Абу Нувас в мой номер. Выпили по стакану виски из бутылки, которую я на всякий случай держал в холодильнике, и приступили к ужину.

– А почему просто не сбежать? – спросил я его. – Ты же все равно собираешься уехать? Брось все, не ты виноват в их проблемах.

– Я не могу так поступить. У них беда. А я пользовался деньгами журнала без счета… И зарплату огромную получал, и премии всякие. Я, наверное, тоже виноват. Не хочу, чтобы они плохо обо мне думали, не хочу, чтобы ставили меня в один ряд с ас-Саиди и его бухгалтером.

Что я слышу! Да он идеалист! Я продолжил удивляться, когда за ужином попробовал прослушать что-нибудь через наушники из его записей. Махмуд сказал, что там больше десяти часов. Я был потрясен!

Я выложил на стол четыреста долларов, пообещал до завтра прослушать все записи, и мы договорились о встрече на следующий день. Я вызвался отвезти его на машине до «Дильшада», но он отказался, сказав, что в состоянии дойти пешком, ведь отель совсем рядом. Я не настаивал, однако мне не давало покоя ощущение, что парень где-то нечестен со мной. Скорее всего завтра на встречу он не придет. Он разыграл меня, выманив немалые деньги. Меня он, судя по всему, выбрал не случайно. Наверное, даже наводил справки обо мне. Подозрительно легко, без колебаний, пошел он с незнакомцем в гостиничный номер.

Похоже, он посмеялся надо мной. Да и не в обмане ли мы проживаем свою жизнь? Чем больше человеку доверяют, тем охотнее он становится обманщиком! Тем большее злорадство в глубине души испытывает! Сегодня он обвел вокруг пальца меня, завтра я посмеюсь, не со зла конечно, над кем-нибудь другим. Так и живем…

В то время я был занят написанием собственного романа, которому дал название «Последний неподтвержденный рейс», и мне не хотелось бросать его из-за пока темной для меня истории, записанной на диктофон. Однако наутро я получил по электронной почте сообщение от «второго ассистента». Человек писал, что знает меня, что у нас есть общие знакомые, что на меня можно положиться, но в моих же интересах, а также ради собственной безопасности, себя называть он не будет.

«Второй ассистент» стал ежедневно присылать мне на почту файлы, связанные с работой ведомства, именуемого Информационно-аналитическим отделом, которые считал нужным обнародовать. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что эти документы имеют отношение к записям, переданным мне ас-Савади!

Я поставил бутылку «Jacob’s Ghost» на пластиковый столик на балконе и сел расслабиться в тишине, совсем забросив свой роман, наслаждаясь ароматом, источаемым в ночном влажном воздухе пахучими деревьями, растущими у реки. Через какое-то время я вставил в уши наушники и снова приступил к прослушиванию записей, сделанных Махмудом ас-Савади и преступником без имени.

2

В первый же день ареста Махмуда допрашивали без перерыва несколько часов подряд. Добиться от него смогли немногого, однако задерживать его надолго не входило в их планы. Хотя они и угрожали ему судом, главное для них было получить необходимые сведения об Али Бахере ас-Саиди – с кем водил дружбу, где хранил деньги, в каких банках открывал счета, владел ли недвижимостью в столице?

Особняк на площади аль-Андалус, который он приобрел у старика аль-Амерли, уже был опечатан. В доме его семьи, который, как оказалось, он снимал, также был проведен обыск. Все автомобили и мебель, даже стулья в редакции были конфискованы. Но стоимость всего этого не равнялась и десятой доле того, что, как говорили, он украл.

– Я рядовой служащий, сидел у ас-Саиди на окладе, – твердил Махмуд следователям, и они почти ему верили.

Он отвечал искренне, хлопал невинными глазами, махал руками, убеждая, что его вины ни в чем нет. Его не били, как он сам ожидал, даже ничуть не потрепали. Ночь Махмуд провел в камере с другими арестантами, а рано утром его вызвали, чтобы подписать протокол об освобождении. Отдали бумажник, телефон и мелочь и проводили до дверей, взяв обязательство сообщить властям, если ему что-либо станет известно об ас-Саиди.

И это было лишь начало его бед! Ведь теперь, потеряв хорошую должность, он стал безработным. Махмуд рассчитывал на зарплату в конце месяца, чтобы погасить долги за гостиничный номер. Устроиться теперь обычным редактором в невесть какой журнал он не мог, ведь он всем раструбил, что занял позицию ведущего редактора «аль-Хакыки», рисовался перед всеми и так важничал, что сегодня, если он заикнется о месте обычного редактора, его поднимут на смех. Еще страшнее идти в подчинение одному из бывших товарищей, дружбой с которыми он пренебрег, как только пошел в гору. Сейчас он никак не мог думать о работе, тем более о работе в небольшом издательстве или заштатной газете, где жалованья не хватит на те прелести жизни, к которым его приучил ас-Саиди. Получается, Махмуд доверял шефу больше, чем тот заслуживал…

Помимо прочего на его голову свалились сотрудники журнала со своими проблемами – за этот месяц они не получили ничего. Как только в редакции случился скандал, они разбежались, но взяли Махмуда в заложники. Для него стало неожиданностью, когда самые наглые из них, которым было все равно, виноват ли Махмуд или его вины здесь нет, отловили его в холле «Дильшада» и потребовали денег.

Он продал старьевщикам из Баб-аш-Шарки свои шикарные костюмы и дорогую обувь. Насчет других вещей он договорился с приятелями, которые назначили ему встречу в кофейне «Эрхета». Прежде чем расстаться с мобильным, он сделал по нему последние три звонка. Первый – старшему брату Абдулле, чтобы предупредить, что на днях приедет.

– Разве плохо в Багдаде?! Зачем? Что случилось?

– Ничего… Я соскучился… Все идет к гражданской войне… Кругом взрывают…

– Но у тебя же там работа! Просто будь осторожен.

– Ты думаешь, те, кто гибнет на улицах каждый день, просто забыли об осторожности?

– Не пойму тебя, Махмуд. Ты же знаешь, что наш общий знакомый стал большим человеком тут… Он может тебе припомнить…

– Да он не вспомнит теперь обо мне. Ему теперь не до меня. Да и дело старое, быльем поросло…

– Ну, смотри… Мы тебе всегда рады.

– Хорошо. Тогда я возвращаюсь! Мне больше не звони. Я мобильный продал. Когда приеду, все расскажу.