Дороги авантюристов, или Загадочная яхта лорда Гленарвана - Виктор Павлович Точинов

в поисках капитана Гранта, и не более того. А как сделать, чтобы в ходе этих поисков возникла необходимость посетить и Южную Америку, и Австралию, и Новую Зеландию… Я что-нибудь придумаю. Я непременно что-то придумаю, не будь я Жак Паганель!* * *

Когда географ ушел, Лавиния открыла остекленную дверь, ведущую на небольшой балкон с кованой фигурной оградой. Внутрь ворвался промозглый влажный воздух: февраль в Париже выдался теплый, слякотный. Табачный дым, заполонивший номер, начал помаленьку рассеиваться.

— Я поплыву с вами.

— Лав, ты не понимаешь, о чем просишь…

— Я не прошу. Я просто сообщила, что поплыву с вами. Не смогу остаться на берегу, сойду с ума, наложу на себя руки.

— Как ты поплывешь?! В качестве кого?

— Не знаю. Придумай что-нибудь, Алан! Я готова на всё. Если надо, я остригу волосы и надену матросскую одежду!

— Хм… Ты, Лав, будешь самым очаровательным матросом во всем британском флоте даже с остриженными волосами. Настолько очаровательным, что капитан Манглс не внесет тебя в судовую роль, опасаясь, что экипаж из-за тебя передерется. Ладно, я попробую что-то придумать.

— Ты непременно придумаешь, я знаю! — С этими словами Лавиния поцеловала майора в щеку.

Тот вздохнул. Придется придумать, никуда от этого не деться. Лавиния не отстанет, из всех его многочисленных двоюродных, троюродных и четвероюродных сестер она самая настойчивая. 

2. Глазго, гостиница «Три короны», 7 июля 1864 года

— Так в чем же состоит ваша выдумка, дорогой Паганель, которую вы назвали в письме «блестящей, остроумной, даже гениальной», но не сообщили, в чем ее суть?

Майор с географом встречались второй раз, но переписывались после визита Лавинии и Мак-Наббса в Париж активно. И майор в конце концов поддался напору француза, отбросил в письмах деловой тон, перешел на более дружеское общение.

— Да, выдумка гениальная! — подтвердил Паганель с такой непосредственностью, что ни у кого не повернулся бы язык обвинить его в отсутствии скромности. — И сейчас вы, мой дорогой майор, будете вынуждены это признать! Взгляните сюда!

Географ указал на небольшой столик, стоявший у стены. Майор взглянул. Подошел поближе, пригляделся внимательнее.

— Что это?

— Это, дорогой Мак-Наббс, ребус! Загадка, для которой можно найти множество отгадок! И все они будут правильными!

— Мда? А мне кажется, что когда-то давно это было винной бутылкой. Но с тех пор с ней приключилось много всего…

— Бутылка ерунда, бутылка не главное! Это одна из тех двухсот с лишним бутылок, что Дюмон д’Юрвиль бросал за борт своей «Астролябии» с целью изучения океанских течений. Семь из них были выловлены и доставлены к нам, на бульвар Сен-Жермен, и я позаимствовал одну для наших целей. Главное — документы, эти вот три листка. Возьмите их, прочитайте. И скажите потом, что вам сразу станет понятно, что первым делом придет в голову.

Мак-Наббс выполнил просьбу географа, и после нескольких минут изучения документов выдал такой вердикт:

— Понятно, что речь идет о судне «Британия». О крушении, о спасшихся людях. И произошло всё где-то на 37-й параллели.

— И всё? Плохо… — огорчился Паганель. — Вам сразу должна была броситься в глаза Патагония. Надо приписать еще одну или две буквы.

И он направился с листком в руке к письменному столу.

— Подождите, Паганель, подождите. Объясните мне сначала свой гениальный план во всей полноте.

Географ объяснил. Мак-Наббс начал задавать вопросы. Затем внес предложение:

— Может, уберем отсюда тридцать седьмую параллель? Трудно будет объяснить, как она попала в документ, если Грант будет найден вдалеке от нее.

— Ни в коем случае! В этой параллели главная пружина моего плана! Скажу больше, именно она, 37-я параллель, навела меня на эту замечательную идею! Я случайно заметил, что широта того места, где нас будет поджидать Айртон, проходит как раз через тот район Южной Америки, где мне нужно побывать! Более того, она и Новую Зеландию пересекает, в другом, правда, месте, но это уже не так важно.

— Надо же, какая замечательная параллель… Вот только Грант, скорее всего, находится где-то вдали от нее.

— Уверяю вас, дорогой майор, мы найдем капитана именно на этой широте! Вернее, все подумают, что мы нашли его там… Послушайте, что я придумал.

Спустя какое-то время майор был вынужден признать:

— Да, выдумка действительно более чем остроумная. Но есть один момент, который портит всю картину. Трудно допустить, что бутылку, брошенную в Тихий океан, волны и ветер принесли к британским берегам. Боюсь, что даже Эдуард не скушает такое блюдо.

— Не забывайте об океанских течениях, мой дорогой майор! Известен случай, когда бутылка, брошенная в море у берегов Бразилии, попала в сети лабрадорских рыбаков!

— И Лабрадор, и Бразилию все же омывает один и тот же океан, — гнул свое майор. — Вы можете представить, как ваша бутылка преодолела два океана и соединяющий их Магелланов пролив, чтобы попасть в Европу? Я не могу.

У Паганеля не нашлось, что возразить. Он задумчиво смотрел то на бутылку, обильно покрытую отложениями морской соли, то на три листка рядом с ней. Майор тоже молчал, размышляя. Идея и впрямь была слишком хороша, чтобы ее отбросить.

— Мне приходит на ум история Поликрата, — наконец произнес Паганель.

— Это кто-то из греческих мифов? Его, кажется, ослепил Одиссей?

— Нет, не его, но это сейчас не важно… Скажите, дорогой майор, в замок Гленарвана доставляют свежую рыбу, пойманную в море?

— Да, разумеется.

— Замечательно. А теперь представьте, что нашу бутылку проглотила какая-то крупная рыбина — тунец, например. И этот тунец окажется на кухне замка. Миграции рыб изучены мало, но известно, что они преодолевают огромные расстояния по