Революция муравьев - Бернард Вербер

Скоро это сооружение не сможет больше издеваться над ним.

Взрывники размотали длинный шнур, соединявший пластиковые заряды с детонатором, и отошли от пирамиды.

Комиссар подал знак. Начальник группы взрывников поднял детонатор и начал считать:

– Пять... четыре... три... два... Бззззз...

Человек вдруг упал лицом вниз. Он потерял сознание. На шее у него был след.

Оса – хранительница пирамиды.

Максимильен Линар приказал всем защитить участки тела, не покрытые одеждой. Сам полицейский втянул шею в воротник, спрятал руки в карманы и локтем нажал на детонатор.

Ничего не произошло.

Он осмотрел шнур: тот был перекушен чем-то. Максимильен Линар определил это как «некие маленькие челюсти».

Кувшинка мгновение парит в воздухе. Время остановилось. С высоты, со своего взлетевшего корабля-цветка, мирмекийцы видят мир таким, каким он редко представал перед ними. Птицы. Мухи. Зимородки в засаде.

Воздух свистит в ушах и розовых парусах кувшинки.

Принцесса 103-я смотрит на своих товарищей: это последнее, что она увидит перед смертью. Все усики торчат вверх в оцепенении.

Корабль-цветок продолжает лететь. Несколько растрепанных облачков прячут от них драку двух соловьев.

«Ну что ж! Вот оно, мое последнее путешествие», – думает 103-я.

Но, повисев в воздухе, судно снова начинает подчиняться законам гравитации, которая, как и следует из ее названия, шутить не любит. Кувшинка стремительно снижается. Муравьи впиваются когтями в сумасшедший лифт, мчащий их к нижним этажам. Кувшинка теряет еще два лепестка, предпочитающих начать самостоятельную жизнь, а не оставаться на корабле, захваченном муравьями.

Скорость падения нарастает. Напор ветра оторвал когти 12-го от цветка, и теперь он висит вертикально, держась одной лапкой, головой вниз. Принцесса 103-я вонзает мандибулы в лист судна, чтобы не улететь. 7-й таки улетает. Его в последнюю минуту удерживает 14-й, которого держит 11-й.

Края кувшинки вверху смыкаются, образуя что-то вроде чаши. Космонавты, приземляющиеся в кабине ракеты, испытывают, наверное, те же чувства. К тому же от соприкосновения с воздухом дно чаши нагревается.

Принцесса 103-я чувствует, как ее когти разжимаются один за другим. Ее скоро выбросит наружу.

Удар. Корабль-цветок плашмя падает в воду. Он погружается в нее, но затем всплывает так быстро, что муравьи даже не успевают намокнуть. Однако в течение доли секунды принцесса 103-я становится свидетельницей уникального зрелища: воронка, образованная падением цветка, позволяет ей очутиться почта лицом к лицу с подводными жителями.

Она замечает пескаря с совершенно круглыми глазами и двух тритонов с гребнями. Но тут корабль, как пробка из бутылки, выскакивает на поверхность. Волна накрывает муравьев и их усики, лишая на несколько секунд возможности воспринимать окружающее.

Они прошли водопад! Серебряная река успокоилась, как будто ей надоело терзать их. Муравьи целы и впереди нет порогов.

Разведчики отряхивают усики, еще покрытые феромонами паники и водой.

5-й принимается обтирать себя, чтобы быстрее стать сухим.

Они предаются сближающему их заново сладкому трофоллаксису. Они победили реку. Они прошли свой мыс Горн. Все возвращается на круги своя. Стрекоза пожирает муху, а ее, в свою очередь, пожирает форель.

Корабль-цветок снова скользит по серебряной ленте, уносимый течением на юг. Но уже поздно, солнце устало светить. Оно медленно спускается в свое убежище и зарывается в землю далеко на горизонте. Все вокруг становится серым. Видимость сокращается до нескольких сантиметров. Водяные пары к тому же мешают муравьям использовать обонятельные радары. Даже шелкопряды, чемпионы в ориентировке на местности, прячутся. Занавес тумана опускается на все, будто хочет скрыть предательство солнца.

Над муравьями летают бабочки павлиний глаз. Принцесса 103-я наблюдает за их величественными движениями. Как она счастлива, что осталась в живых! И потом, какие же они красивые, бабочки.

БАБОЧКА: после окончания Второй мировой войны доктор Элизабет Кубблер Росс опекала еврейских детей, выживших в нацистских концентрационных лагерях.

Войдя в барак, где они еще лежали, она заметила нацарапанный на деревянных спинках кроватей рисунок. Она потом часто видела его и в других лагерях, в которых страдали дети.

Рисунок был один и тот же – бабочка.

Сначала доктор решила, что таким образом они выражали чувство некоего братства, объединявшего избитых и изголодавшихся детей. Она подумала, что изображение бабочки стало для них символом принадлежности к определенной группе, как некогда символом первых христиан была рыба.

Она спрашивала у многих детей, что означает этот рисунок, но те отказывались отвечать. Наконец однажды семилетний малыш объяснил ей смысл изображения: «Бабочки как мы. Мы знаем про себя, что страдающее тело – тело только промежуточное. Мы – гусеницы, и однажды наша душа улетит от всей этой грязи и боли. Рисуя бабочку, мы напоминаем друг другу об этом. Мы – бабочки. И мы скоро улетим».

Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.

Перед ними неожиданно появляется скала. Муравьи хотят обогнуть ее, но скала открывает два глаза и огромный рот.

– Осторожно! Камни живые! – вопит ферамонами 10-й.

Он вспрыгивает на борт. Муравьи скользят по краям листка кувшинки, как пожарные по шесту. 15-й уже приготовил брюшко к стрельбе. Когда же наконец они смогут передохнуть!

Теперь, как вам понравится, живые камни!

Принцесса 103-я перевешивается через борт. Минералы не могут плавать и иметь рот. Она внимательно смотрит на скалу и замечает слишком правильные формы. Это не валун, это черепаха! Но не похожая ни на одну из тех, которых принцесса встречала раньше: она плавает. Муравьи такого еще не видели.

Они не знают, что эта морская черепаха на самом деле родом из Флориды. Это мода большого мира – превращать таких морских черепах в детскую игрушку. Их причудливый панцирь и курносый нос так нравятся малышам, которые любят сажать их в коробки из прозрачного пластика. Когда же живые игрушки надоедают, их, не решаясь выбросить в мусорное ведро, отпускают жить в ближайшие озеро, пруд или ручей.

Черепахи прекрасно там размножаются. Во Флориде их естественный враг – хищные птицы с клювом особой формы, которым они легко разбивают черепашьи панцири. Конечно, никто и не подумал импортировать вместе с декоративными черепахами и их естественного врага. И гости с востока стали настоящим бедствием для европейских озер и ручьев. Они уничтожили тинных червей, рыб и местных черепах.