Революция муравьев - Бернард Вербер

Поль наполнил воздух ароматом сосновой смолы и сандалового дерева. Два запаха не только не вступили в противоречие, а даже дополнили друг друга.

Легкие аудитории глубоко дышали. Ладони сами тянулись вверх и хлопали. В глубине зала и в проходах люди танцевали под соло сверчка. Было невозможно оставаться неподвижным, слыша такой бешеный темп музыки.

Зрители дошли до исступления.

В первом ряду были девушки из клуба айкидо. Свои прежние майки спортсменки сменили на новые, на которых, еще не имея возможности найти ничего подобного в продаже, сами написали фломастерами красивыми буквами: «Революция муравьев», то есть название второго концерта группы, которая уже стала их идолом.

Но сверчок, чье выступление на публике было все-таки первым, уже выдыхался, изнемогая от жара прожектора, в сиянии которого надкрылья насекомого сверкали, а слизистая пересыхала. Он мог сколько угодно петь при солнечном свете, но не под софитами. Такое освещение было для него грубым. Он утомленно умолк на «до» верхней октавы.

А певица спокойно перешла к следующему куплету, как будто прозвучало банальное соло на электрогитаре. Она знаком показала на тон понизить звук, подошла к краю сцены и напела:

Нет под солнцем ничего нового.

Мы смотрим на тот же мир все теми же глазами.

Нет больше изобретений,

Нет больше пророков...

И тут произошло неожиданное: зал мгновенно отреагировал, и зрители, присутствовавшие на первом выступлении, эхом ответили:

– Мы – новые пророки!

Она не ждала такого отклика, такого единения. Для всех тех, кто был на первом концерте, песня стала гимном, как будто вечер возобновляется с того самого места, на котором он в прошлый раз так рано оборвался. Жюли воодушевилась:

– Кто мы?

– Мы – новые изобретатели!

Без ее сигнала зал подхватил «Революцию муравьев». Зрители слышали песню лишь один раз, но слова помнили наизусть. Жюли не могла прийти в себя от изумления. Жи-вунг сделал ей знак не бросать: залом надо было управлять. Она подняла вверх кулак.

– Вы хотите покончить со старым миром?

В это мгновение Жюли поняла, что дороги назад уже не будет. Повсюду скрипели сиденья, люди вставали, поднимая вверх кулаки.

– Вы хотите революцию здесь и сейчас?

Волны адреналина, в которых были и ее страх, и ее желание, и ее любопытство, бушевали в ее мозгу. Главное – не медлить, не взвешивать. Ее рот заговорил помимо ее воли.

– Вперед! – крикнула она. Все взорвалось.

Раздался единодушный рев. Чудовищный Эгрегор. Лес воздетых кулаков разодрал покрывало музыки. По залу пробежал порыв разрушительного ветра. Все встали.

Директор культурного центра попытался было разрядить обстановку. Он выскочил из-за кулис и схватил микрофон.

– Прошу вас занять свои места. Успокойтесь. Еще рано, всего только четверть десятого, концерт только начинается!

Шесть здоровяков из службы общественного порядка тщетно пытались сдержать толпу.

– Что делать будем? – шепнула Зое на ухо Жюли.

– Попробуем построить... утопию, – ответила девушка, с воинственным выражением лица откинув назад густую черную гриву волос.

УТОПИЯ ТОМАСА МОРА: слово «утопия» было придумано в 1516 году англичанином Томасом Мором. По-гречески «у» – отрицательная приставка, «топос» – место; следовательно, слово «утопия» означает «место, которого нигде нет». (Некоторые, правда, полагают, что здесь использована приставка «эу», означающая «хороший», в таком случае, слово «утопия» значит «хорошее место».) Томас Мор был дипломатом, гуманистом, другом Эразма Роттердамского, а еще канцлером английского королевства. В своей книге, озаглавленной «Утопия», он описывает чудесный остров, который как раз и называется Утопия, на котором процветает идеальное общество, не ведающее ни налогов, ни нищеты, ни воровства. Мор считал, что «утопическое» общество, прежде всего, общество «свободы».

Вот как он описывает свой идеальный мир: сто тысяч человек живут на острове, разделившись на семьи. Каждые пятьдесят семей составляют группу, которая избирает вождя, Сифогранта. Сифогранты образуют совет, который из сорока кандидатур избирает принца. Принц избирается пожизненно, но, если он проявляет склонность к тирании, его смещают. Для ведения войн остров Утопия призывает наемников, Заполетов. Эти солдаты должны погибнуть одновременно с врагами во время битв. Таким образом, орудие уничтожает себя само в процессе использования. И нет ни малейшего риска военного путча.

На Утопии нет денег, каждый берет себе на рынке то, что ему нужно. Все дома на острове одинаковые. На дверях нет замков. Каждый житель обязан сменить обиталище один раз в десять лет для того, чтобы не закоснеть в своих привычках. Праздность запрещена. Нет ни домашних хозяек, ни священников, ни слуг, ни нищих. Это позволяет сводить рабочий день к шести часам.

Все должны отслужить двухлетнюю сельскохозяйственную повинность для обеспечения острова бесплатным продовольствием.

В случае супружеской измены или попытки бегства с острова гражданин Утопии теряет права свободного человека и становится рабом. Теперь он должен надрываться на непосильной работе и повиноваться своим бывшим согражданам.

В 1532 году Томас Мор осудил развод короля Генриха VIII, впал в немилость и в 1535 году был обезглавлен.

Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.

Несмотря на поздний час, еще светло и тепло. Принцесса 103-я и двенадцать молодых муравьев спускаются вниз по реке. Ни одна рыба не решается атаковать их плавучую крепость. Порой разведчики останавливаются, чтобы подстрелить кислотой нескольких стрекоз, которых затем съедают на своем броненосце.

Они по очереди несут вахту на носу, наблюдая за происходящим впереди. Принцесса 103-я, сидя на голове черепахи, замечает водяного паука, спускающегося под воду с шелковой сумкой с пузырьком воздуха в ней. Паук использует сумку как батискаф.

Чтобы восхищаться, надо просто наблюдать.

Немногие насекомые медлят, завидев корабль-призрак. Вот появляется водяной жук вертячка. Это жесткокрылое насекомое, плавающее по поверхности воды, снабжено четырьмя глазами. Два глаза видят под водой, два – над водой. Он может сравнить вид странного судна под водой и над водой. Вертячка никак не может понять, почему сверху на этой морской черепахе сидят муравьи, а снизу – плавунцы, но в конце концов предпочитает не приближаться и съесть пару морских блох.

Движение корабля тормозят водоросли. Муравьи высвобождают судно баграми. Спуск по серебряной реке продолжается.

Туман редеет.