Что, если мы утонем - Сара Шпринц

– Может, настало время откровенно с ним поговорить?

– Как? У меня нет такого хорошего объяснения, как у тебя.

Папа положил руку мне на плечо.

– Милая, оно у тебя есть. Ты его любишь, это главное объяснение.

Я прикрыла глаза, потому что к ним снова подступили слезы.

Все верно, я люблю Сэма. Но это не отменяло того факта, что он не знал, кто я. Что я знала все его секреты, а он сам был частью моей тайны. И прежде, чем он узнает обо всем при таких же ужасных обстоятельствах, как я, мой долг, черт возьми, самой рассказать ему правду.

А потом остается только молиться.

Что он сможет меня простить.

Сегодня я все ему расскажу. Больше никаких отговорок, никаких оправданий, что я хочу защитить его от суровой правды. Довольно лицемерно винить маму и папу в том, что они не были со мной честны, а самой, по сути, вести себя так же по отношению к Сэму. Все полторы недели, что я провела в Барри, мои мысли крутились вокруг предстоящего разговора. Без сомнений, поговорить с ним нужно при личной встрече, поэтому мне было безумно трудно не разрыдаться и не признаться во всем во время наших регулярных телефонных разговоров на рождественских каникулах. Сэм заслужил, чтобы я рассказала ему все, глядя прямо в глаза, а не пошла по пути наименьшего сопротивления.

Университет возобновил работу на второй неделе января, а в Ванкувере крепко обосновалась зима. Ледяной холод, пробираясь через рукава зимней куртки, пронизывал меня насквозь. Я успевала окоченеть за время короткого пути от остановки до главного входа ванкуверской центральной больницы. Больше всего мне сейчас хотелось перепрыгнуть запланированный на сегодня день в отделении неотложной помощи, чтобы разговор с Сэмом остался позади. Вместо этого мне придется провести с ним день, потому что меня прикрепили к нему на практику. Естественно, он все отрицал, но сложно поверить, что он не приложил руку к моему распределению.

У меня скрутило желудок, когда я увидела его в фойе в окружении других старшекурсников, ожидавших своих подопечных. Я еще ничего не сказала, однако уже опасалась, что он заметит во мне перемену. Я видела его впервые с рождественских каникул, и с каждым шагом в сторону Сэма во мне росла потребность упасть в его объятия и никогда не отпускать.

Сэм сосредоточенно сидел в телефоне и поднял глаза лишь когда я была всего в паре шагов от него. Его лицо просияло. Уже через секунду он заключил меня в объятия.

– Приветик, – сказал Сэм, а я уткнулась лицом ему в грудь.

– Привет, – прошептала я в его куртку, а потом приподняла подбородок, чтобы его поцеловать, – нормально вчера добрался?

– Да, все супер. Как долетела? Все хорошо?

– Теперь да.

Сэм улыбнулся, а ко мне вернулась глухая боль в груди. В его глазах мелькнула обеспокоенность. Я быстро опустила голову и хотела слегка отстраниться, но Сэм крепко держал меня в руках.

– Точно?

Я знала…

– Немного устала. Какие изверги так рано ставят занятия?

Это было правдой, но отнюдь не единственной причиной моего ужасного самочувствия. Сэм слегка нахмурил брови, и я продолжила, прежде чем он успел что-то сказать.

– У тебя после обеда есть немного времени?

– Конечно.

– Хорошо, – я выдавила из себя улыбку.

– Ты уверена, что?..

– Да, – я схватила его за руку. – Сэм, все хорошо. Нам уже нужно заходить, да?

По его лицу было видно, что он не поверил моим словам. Но я была права. Сэм взглянул на настенные часы в фойе больницы и кивнул.

– Готова?

– Насколько это возможно.

– Все будет отлично, гарантирую!

– Ладно, как скажешь.

– Не переживай. – Сэм провел большим пальцем по моей ладони, и я едва сдержалась, чтобы не прикрыть глаза от удовольствия.

Он познакомил меня с коллегами из отделения неотложной помощи, шутил с врачами и санитарами. За те несколько недель, что прошли с момента его распределения, он уже чувствовал себя так уверенно, как будто всю жизнь тут работал. Это было какое-то волшебство, которым, казалось, владел лишь он. Едва надев халат, он сразу вживался в роль, для которой словно был рожден.

Пока Сэм показывал мне процедурный кабинет, приемный покой и радиологическое отделение, я изо всех сил старалась не думать о предстоящем разговоре. В отделении неотложной помощи пока было тихо, и Сэм с ангельским терпением объяснял мне, что нужно делать в чрезвычайной ситуации, прошелся со мной по списку препаратов первой помощи и не скупился на похвалу, когда я задавала уточняющие вопросы.

– За теорией идет практика, – объявил Сэм, стоя передо мной в пустом процедурном кабинете, – так что давай-ка найдем нам первого пациента!

– Буду следовать за тобой как тень.

– А сама сможешь поговорить с пациентом, если я буду рядом?

Я нервно сглотнула, сердцебиение участилось.

– В прошлый раз у тебя очень хорошо получилось, – подбодрил Сэм, словно чувствуя мою неуверенность. – Ты будешь задавать вопросы и попробуешь найти к пациенту подход. Если не получится, то дашь мне знак и я тебя сменю. Хорошо?

После секундного колебания я кивнула. А что тут думать? Я робела перед этой задачей, но я пришла сюда учиться. Набраться опыта в безопасной среде, чтобы однажды работать так же уверенно, как Сэм.

– Хорошо, – ответила я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал твердо.

– Отлично. Мою наставницу зовут Хизер Мур, она врач отделения. Она доверила мне вести нескольких пациентов и придет только после того, как я их посмотрю. Но я буду с тобой все время.

– Звучит обнадеживающе, – ответила я, пока мы шли по коридору. Я про себя повторяла порядок расспроса по анамнезу и даже не заметила, как к нам подошел санитар.

– Сэм, у нас для тебя есть кое-кто во втором кабинете. Мужчина, примерно шестьдесят лет, алкогольная интоксикация, кровотечение из раны головы. Сын говорит, что тот упал дома. А сам джентльмен очень обеспокоен, требует дать обезболивающее.

Когда я осознала всю серьезность ситуации, у меня сжался желудок. Мы не в учебной аудитории, тут все по-настоящему. Реальная жизнь, живые люди. Алкогольная интоксикация. Отравление алкоголем. Наверное, про Остина тогда тоже так сказали. Правда, он не был обеспокоен, как этот человек, он уже был мертв.

Сэм кивнул.

– Хорошо, идем.

Пока мы шли по коридору, я почувствовала боковым зрением его взгляд.

– Ты все поняла?

– Пациент с алкогольным отравлением? – выпалила я.

– Да, – Сэм сделал паузу, и я на долю секунды увидела, что скрывалось за его профессиональным образом. Уверена, его мысли сейчас были примерно теми же, что у меня, – у нас часто бывают такие пациенты. Чаще всего поступают под утро. Многие, к сожалению, с улицы. Или после того, как их нашли родственники, – он помешкал. – Чаще всего там замешан не только алкоголь. Не хочу ни в чем обвинять этого мужчину, но когда человек сразу просит дать ему опиоиды, то речь часто идет уже не только об опьянении.