Те, кто старше нас - Алексей Барон

Волнообразный пьедестал, суживаясь кверху, переходил в фигуру мужчины, обеими руками опирающегося о старинную конторку. Движение вверх продолжалось линией шеи, вырастающей из отложного воротничка, поднятым лицом и взглядом, устремленным к невидимым во мглистом небе звездам. На постаменте мерцала надпись:

ХРИСТИАН ГЮЙГЕНС

1629—1695

Прожив так мало, сделал так много

СПАСИБО!

— Да, — сказал Круклис. — О нас так не напишут. Живем бесстыдно долго.

— А спасибо скажут?

— Серж, тебя мало благодарили?

— О! Больше, чем Гюйгенса. Вот кого бы графом сделать.

— Не все в моих возможностях.

— А что в твоих возможностях?

— Зависит от обстоятельств.

— А в нынешних обстоятельствах?

Круклис неохотно повернулся ко мне.

— Серж, человека не переделаешь. Что с ним ни твори, человеческая основа сохраняется, точно тебе говорю. Наслоения возможны разные, а вот основа — та. Среди людей я такой же людь, как все. Только чуток постарше.

— Это что, этика?

— В том числе.

— Хорошая штука — этика.

Круклис усмехнулся.

— Ты все еще меня опасаешься?

— Не тебя. Тех, кто чуток постарше.

— Вот это правильно. Сам опасаюсь.

— Ого! Такое, значит, положение, Парамон?

— Такое, Серж.

— И что же делать?

— Учиться, — неожиданно сказала Мод.

И я вспомнил, что опасаться нужно не только за Круклиса. Но не знаю почему, вместо этого почувствовал другое Неожиданно я почувствовал себя тюремщиком. Тут очень кстати объявили посадку.

Форма планет-экспресса второй половины XXVIII века оказалась весьма лаконической — усеченная сфера. В выпуклой части поэтажно располагались обзорный зал, каюты пассажиров и экипажа, рестораны, места для отдыха и развлечений, обширный парк-оранжерея. Ниже мощной антирадиационной плиты находились цистерны, гравитоны, реакторы, двигатели, просторный грузовой трюм и шлюзы.

Посадочные устройства отсутствовали. Планет-экспресс никогда не совершал посадок. Он пребывал в беспрерывном движении, то приближаясь к Солнцу, то удаляясь. Пролетая мимо очередной планеты, лайнер принимал новых пассажиров, высаживал желающих, после чего продолжал свой бесконечный рейс. Словом, планет-экспрессы представляли собой развитие известной идеи «Космического странника», высказанной старороссийскими учеными Гительзоном, Барцевым, Охониным и Межевикиным в конце XX века.

Никаких ангаров и переходных тамбуров на «Ситутунге» тоже не предусматривалось. Спасательные шлюпки и те крепились к наружной обшивке. А поднимающиеся с планет ракетопланы погружали носы прямо в шлюзовые камеры, устья которых находились в днищевой части судна, между раструбами дюз. Люди выходили, входили. После этого челноки отчаливали, а планет-экспресс продолжал свой бег. Его полет не прерывался.

Признаться, я уже успел попривыкнуть к хвалебным речам и пышным церемониям. Ничего такого на «Ситутунге» нас не ожидало. Зато среди встречавших была госпожа Кэтрин Н’Гбоа, одна из моих внучек, со своей пятилетней дочерью Доминикой.

— А это Эзра, мой муж, — сказала Кэтрин. — Эзра, покажись, дедушка добрый.

Из-за ее спины вышел огромный негр, непонятно как там скрывавшийся.

— Мой Эзра — капитан «Ситутунги», — с гордостью сообщила Кэтрин. — Эзра, пожми руку дедушке!

— Очень рад, мистер Рыкофф, — сказал капитан «Ситутунги». — Много о вас наслышан.

— Деда, а почему ты без бороды? — пропищала Доминика. — У дедов должна быть борода.

— Она у него отсохла, — сообщил Круклис.

— О! Не умывался?

— Вовсе нет! — возмутился я. — Умываюсь.

— Тогда почему?

— Да от старости, — сказал Круклис.

— Старость — это когда все обтрепывается, да?

— Ну… в общем, да, — согласился я.

— А почему ты не обтрепанный?

— Доми, — строго сказала Кэтрин, — дай взрослым поговорить. Серж, мы с Эзрой всегда летаем вместе. Ни к чему создавать сексуальные проблемы. Правда, Эзра?

— О, йес!

— Кэтрин, а ты кем работаешь?

— Женой капитана.

— Умница.

— Что ты, дед! Ума у меня меньше, чем у Доминики.

— Вот и не спеши обзаводиться, — сорвалось у меня.

Но Кэтрин не обиделась.

— Ладно. Старшего в роду надо слушаться. А вы Мод, да? В новостях сообщали, что вы страшно умная. Врут или преувеличивают?

— Не очень.

— Это неудобно?

— Ох да.

Кэтрин сочувственно покачала головой:

— Ничего, не расстраивайтесь. Главное, чтоб Серж вас не бросил. Мужчины такие ветреные. Но иногда так прилипнут, что сил нет. А без них тоскливо, правда?

— Да, — с некоторой задержкой сказала Мод.

— Ой, — спохватилась Кэтрин. — А чего мы стоим в этом холодильнике? Эзра, зови всех в гости.

— Имею честь…

— Это он так приглашает, — пояснила Кэтрин. — Идемте, что ли?

— А я буду играть с Мод, — решила Доминика. — Ничего, что она умная. Со мной тоже бывает.

Мод улыбнулась. Почти что рассмеялась. Дети умеют освежить краски жизни.

После очень милых посиделок у семейства Н’Гбоа Мод сразу ушла в свою спальню. Она все еще находилась в несколько заторможенном состоянии. Последействие лекарств, как мне объясняли.

Я вздохнул, позавидовал Эзре, выпил коньяку и тоже начал готовиться ко сну. Долго ворочался, никак не мог уснуть. Поэтому даже обрадовался, когда среди ночи раздался звонок.

— Слушаю, — сказал я, не вылезая из постели.

Но разговаривать со мной не стали. Вместо этого на экране видеофона появился текст довольно примечательного письма. Документ показался мне любопытным, я его сохранил.

Уважаемый сэр!

Фонд Исследований Потенциальных Угроз Человечеству просит Вас ознакомиться с заключением своих экспертов.

1. Создание высокоинтеллектуальных софусов делает возможным с их стороны попытки выйти из-под контроля человека. В случае успеха такой попытки (попыток) может возникнуть очаг техногенной цивилизации с интересами, не идентичными интересам человечества. Это вытекает уже из неорганической природы искусственного интеллекта.