Жизнь, какой мы ее знали - Сьюзан Бет Пфеффер

Не могу дождаться, когда уже приноровлюсь настолько, чтобы скататься до пруда и обратно. Понятно, Мэтт гоняет нас на случай опасности, чтобы мы могли съездить за помощью, но передо мной стоит другая цель – доехать до пруда и покататься на коньках.

Увлекся даже Джон. Мэтт наплел ему, что беговые лыжи – хорошая тренировка для прокачки дыхалки, и что ему надо рассматривать их как бег на короткие дистанции, часть обязательных упражнений в бейсбольный сезон.

Забавным образом это относится и к самому Мэтту. В университете он бегал на длинные дистанции, и лыжи теперь помогают ему сохранить форму. Не уверена в пользе воздуха, но хоть сердце получает какую-то нагрузку.

Мы ходим на лыжах после обеда. Утром на пустой желудок было бы слишком тяжело. Какая-то часть меня задается вопросом, разумно ли сжигать калории, но, если уж суждено умереть от голода, пусть хоть мышцы будут в тонусе.

К тому же это повод выйти из дома.

5 января

Днем случилось нечто крайне странное.

После лыжной тренировки мы сидели все вместе и занимались учебой, когда услышали, как кто-то стучит в переднюю дверь. Из нашей трубы все время валит дым, так что присутствие в доме людей очевидно. Но до сих пор никто никогда не заходил.

– Может, Питер, – предположила мама.

Мэтт помог ей подняться с матраса, и мы все отправились к двери посмотреть, кто там.

Джон узнал его первым:

– Это мистер Мортенсен.

– Мне нужна помощь, – сказал мистер Мортенсен. У него на лице было такое отчаяние, что аж страшно становилось. – Моя жена. Она заболела. Не знаю чем. У вас есть какие-нибудь лекарства? Пожалуйста. Что-нибудь.

– Нет, у нас нет, – ответила мама.

Мистер Мортенсен схватил ее за руку:

– Пожалуйста. Я вас умоляю. Я не прошу еды или дров. Только лекарства. Наверняка же есть хоть что-то. Прошу вас. Она вся горит. Я не знаю, что делать.

– Джонни, принеси аспирин. Это все, что у нас есть. Мне очень жаль. Мы дадим вам аспирина. Он должен снизить температуру.

– Спасибо.

– Как давно она болеет? – спросила мама.

– С сегодняшнего утра. Вчера еще была здорова. Но она в бреду. Мне не хочется оставлять ее одну, но что делать – прямо не знаю.

Джон вернулся с аспирином и вручил его мистеру Мортенсену. Я думала, мистер Мортенсен ударится в слезы, и почувствовала облегчение, когда он ушел. Мы вернулись на веранду.

– Мама, – спросил Джон, – миссис Мортенсен поправится?

– Надеюсь. Помните, Питер предупреждал, что болеть будут многие. Но у нее, возможно, обычная простуда. У нас у всех организмы ослаблены. Может статься, это просто одно из тех недомоганий, что проходят за сутки.

– А может, ему просто понадобился аспирин от головной боли, – сказал Мэтт. – И миссис Мортенсен совершенно в порядке, строит себе снежную крепость, а он просто выдумал предлог.

Мама улыбнулась:

– Выдаешь желаемое за действительное. Но я уверена, с ней все будет хорошо. Так, мне кажется, мы все отвлеклись от учебы. Миранда, расскажи, что ты там выучила по истории.

И я рассказала. День шел своим чередом, я думала о миссис Мортенсен все меньше.

Но сейчас не могу думать ни о чем другом.

6 января

Знаю, это глупо, но, проснувшись сегодня утром, я испытала огромное облегчение от того, что мы все живы и здоровы.

Когда Мэтт позвал нас на лыжную тренировку, я прямо вскочила и побежала. Прошла больший маршрут, чем когда-либо. Доехала почти до дома Мортенсенов, но, поняв, где оказалась, стремительно развернулась и на обратном пути до Мэтта и Джона поставила новый рекорд по скорости.

Дома с облегчением увидела, что мама в полном порядке. Ни Мэтт, ни Джон, ни я ни словом не обмолвились об этом, но сегодня на лыжах мы выкладывались куда сильнее обычного.

А мама ничего не сказала насчет того, что мы задержались на улице.

7 января

Ночью шел снег. Окна в крыше опять завалило, на веранде снова кромешная тьма.

Мэтт говорит, вчера вечером, когда они с Джоном выходили по нужде, снегопада не было. Видимо, он начался сразу после, потому как утром во дворе было больше десяти сантиметров свежего (ну ладно, свеже-серого) снега.

После обеда он продолжился, и мама велела нам оставаться дома. Вместо лыж мы совершали прогулки-к-передней-двери-посмотреть-как-там-на-улице-что.

Вечером снег прекратился – не сравнить с метелью в прошлом месяце. Мэтт прикинул, что насыпало сантиметров двадцать – двадцать пять, слишком мало, чтобы заморачиваться с крышей.

– Тепло от печки растопит снег на окнах, – сказал он. – В январе положено быть снегу. Свежий снег – больше воды, это нам еще пригодится.

Звучит, конечно, нормально, но ведь, чем больше выпадает снега, тем труднее отсюда выбраться. Не так уж я хороша в беговых лыжах, особенно с учетом того, что папины ботинки сильно велики.

И да, нет смысла жаловаться, раз я ничего не могу с этим поделать. Но я скучаю по дневному свету.

8 января

Плюс двадцать сантиметров снега – и ходить на лыжах намного труднее. Мы все время падали. А Джонни и Мэтт к тому же успели устать еще до тренировки, расчищая дорожки.

Постирала за них.

9 января

Мы все какие-то нервные. Грешу на снег. Сегодня опять насыпало где-то сантиметров пять.

Я знаю, осадков не было почти месяц, и Мэтт прав – в январе всегда идет снег. Но если каждые пару недель будет наметать двадцать сантиметров, и ничего не будет таять месяцами, то сколько же его в итоге окажется?

У нас все еще куча дров, но вдруг заготовить новые не удастся?

Вдруг кончатся запасы еды?

Понимаю, что накручиваю сама себя. Мы же продержались до сегодняшнего дня. Нет никаких причин считать, что мы не переживем этот снег. Но у меня от страха сводит внутренности.

Тупость. Знаю, это тупость. Но мне так хочется, чтобы в эту дверь вошел Питер. Или папа с Лизой и малышкой Рейчел. Так хочется, чтобы здесь был Дэн. Хочется получить открытку от Сэмми, где она высмеивала бы меня за то, что я застряла в скучной Пенсильвании.

Хочу, чтобы на окнах в крыше не было снега.

Хочу, чтобы все еще продолжалось Рождество.

10 января

Они заболели.

Началось с мамы. Она попробовала утром подняться с матраса и не смогла.

– Со мной что-то не в порядке, – сказала она. – Не подходите близко.