Тайна князя Галицкого - Александр Прозоров

– Я одного не понимаю. Каким образом арабское полотенце ухитрилось стать русской национальной святыней? Как вообще оно к нам попало? Если в самом деле попало. И почему о нем никто никогда не слышал и его не видел?

– Включи логику, – буркнула Катерина, старательно натягивая заметно севшее платье на свое костлявое тело. – Если убрус попал к нам, то нет ничего удивительного в том, что он стал святыней и народ охотно ему поклоняется. А если у нас в России такой могучий культ убруса, это означает, что он почти наверняка здесь. То есть два первых вопроса взимоисключаются. Вот, черт! Даже если я в эту тряпку влезу, то есть потом не смогу – в меня после этого даже половинка пельменины не поместится!

– Но как он к нам попал?

– А вот это и есть тайна князя Романа Галицкого. – Катерина покрутилась, попрыгала и снова стала одергивать подол.

Леонтьев разочарованно сплюнул. Девушка остановилась, глянула на его грустное лицо и обреченно махнула рукой:

– Ладно, так и быть, расскажу. Все же ты два раза спас мне жизнь и четыре раза накормил ужином. Так что слушай и запоминай. Прежде всего тебе необходимо врубиться в обстоятельства средневековой жизни. Европейский угол континента в те времена был одной большой деревней, в которой все друг друга знали, все были друг другу родственниками, друзьями или воспитанниками с воспитателями. Самый яркий пример – это Ярослав Мудрый. Мама у него из Полоцка, жена из Швеции, из трех дочерей Елизавета пошла в королевы Норвегии, Анастасия – в королевы Венгрии, а Анна – в королевы Франции. Один сын женился на принцессе польской, другой – на принцессе австрийской, третий – на принцессе германской. А воспитанником у Ярослава был Магнус Добрый, будущий король Дании. В те времена, знаешь ли, было принято своих сыновей к чужим дворам на воспитание посылать. Тот же князь Галицкий воспитывался то ли в Польше, то ли в Германии, историки продолжают спорить. Врубаешься, парень?

– Во что?

– Вся Европа – была одним большим родственным междусобойчиком. Иногда они ссорились и немного воевали, иногда дружили, чаще против кого-то еще, и охотно ходили компашками по соседям, чтобы выщипать чужие перья и воткнуть себе в шапку. То есть, если какой-нибудь венгерский князь предлагал князю Галицкому сходить общей кодлой с немцами ограбить греческий богатый город, это было в порядке вещей и никого не удивляло. Дело-то житейское… Фув, наконец-то! – Катя расправила платье. – Подвожу итог: садиться я в нем точно не смогу, запихнуть еду в себя тоже не получится, выдавит обратно. В общем, для ресторана готова. Веди!

Евгений взял девушку под руку, сопроводил из номера, спросил:

– И что там было дальше?

– Ты о чем?

– Не выпендривайся.

– А, точно. Так, пункт первый мы прошли. Теперь переходим ко второму. Проблема в том, что средневековые люди были дико безграмотны. И поэтому они пребывали в уверенности, что Иерусалим находится в Константинополе. Уверены до такой степени, что королей константинопольских в генеалогических справочниках называют одновременно и иерусалимскими, Иисуса Навина похоронили именно там, у Царьграда, там же обитают свидетели распятия Христа, библейские галаты, к которым писал свое послание апостол Павел, там по сей день стоит Галатская башня, по сей день сохраняется место распятия, прозываемое «могилой Юши». Древние были уверены, что пролив Босфор – это и есть тот самый Иордан, через который можно переплыть только на корабле, а вплавь наверняка потонешь. К ручейку в пустыне, который воробью по колено, это описание прилепить трудновато. И даже библейское «литое море» Соломона строители тоже в Константинополе отгрохали. Ну, в общем, дикие люди, что возьмешь? А поскольку тогдашние неучи считали Константинополь Иерусалимом, то и все прочие христианские святыни со времен распятия находились тоже в нем.

Молодые люди вошли в кафе, выбрали столик у окна. И Катя на удивление легко села на отодвинутый для нее Евгением стул. Платье не то что не порвалось, но даже не треснуло.

– Это все была присказка, а теперь сама сказка, – продолжила она. – Поскольку средневековые неучи были уверены, что Иерусалим находится на Босфоре, то когда начались Крестовые походы, именно туда, в Царьград, вся рыцарская толпа и поперлась. Нас интересует самый последний, состоявшийся в тысяча двести четвертом году.

– То есть первые походы были нацелены в другое место, – хитро прищурился Леонтьев, наконец-то подловивший девушку на ошибке. – Например, в Палестину?

– Ты забыл самое главное, – подмигнула ему Катя. – Забыл то, что во время Первого похода в тысяча девяносто шестом году крестоносцы тоже захватили Константинополь. Но заняли без боя. Рыцарям открыли ворота, они в ответ не стали никого грабить. Удовлетворили свое альтер эго и отправились разбойничать дальше, за пролив Иордан. Через сто лет христиане Иерусалим потеряли, во время Четвертого похода пошли захватывать снова. Город богатый, чем разжиться там имеется, так что от желающих пограбить отбоя не было. Думаю, от друзей и родичей предложение принять участие в общем веселье получил и князь Роман Галицкий. И вряд ли он мог отказаться от столь соблазнительного по доходности приключения. Легкий разбой был вполне в рамках тогдашних моральных ценностей.

– Постой, – встрепенулся Женя. – Но ведь крестоносцы католики, а он православный!

– Молодец, возьми с полки пирожок. В смысле сходи чего-нибудь закажи. Здешняя официантка, похоже, в отпуске.

Евгений заказал сок и котлеты по-киевски, вернулся и приготовился слушать дальше.

– Насчет православия ты заметил верно, – еще раз похвалила его Катерина. – Однако наши предки были не очень щепетильны и православных соседей грабили так же лихо, как давних врагов – католиков, глазом не моргали. Однако Константинополь – другое дело. Для православия это священный Царьград, нас из него крестили. Посему сильно хвастаться своим участием в этой войне князь Роман явно не стал. Разгромить вместе с друзьями-католиками православную святыню и отдать ее во власть папе римскому – не самый почетный поступок. Доходный, конечно, но «не комильфо».

Появившаяся наконец-то официантка принесла сок. Девушка сделала несколько глотков и продолжила:

– Крестоносцы вынесли из захваченного города огромное количество всякого добра, золота, скульптур, дверей и христианских реликвий, среди которых упомянут и убрус. Который был найден, но… пропал. И вот с этого момента начинаются интересные странности. Не успел Роман Галицкий вернуться домой, как сразу вслед за ним прибыло папское посольство. Князю Роману предложили королевский титул, награды, покровительство и всякие прочие вкусные няшки в обмен на что? Этого мы раньше не знали. У Романа было что-то, чего не было ни у кого другого и что очень хотел получить папский престол. Во всяком случае, никто из других русских князей такого интереса у главного католика не вызвал. Роман отказался, папа освободил его соседей-поляков от клятвы по мирному договору, и, когда князь в следующий раз с несколькими людьми отлучился из города, его большой толпой подловили из засады и тупо, злобно уничтожили. «Тупо» потому, что в те времена за пойманных противников было принято требовать выкуп. За князя ляхи могли срубить крупный куш. Но предпочли его грохнуть. В тысяча двести пятом году. Всего через год после взятия Царьграда.