Ода абсолютной жестокости - Тим Скоренко

Он выпивает. Кашляет. Да, это крепко. Настойка.

Я кладу руку ему на лоб и начинаю нести абракадабру.

– Ipus virum manues hoptum…

Бред.

Он смотрит на меня дикими глазами. Я заканчиваю.

– Ты знаешь, что я сейчас сделал? – спрашиваю я.

Я ничего не сделал.

– Mortirum? – спрашивает он.

– Да. Mortirum. Теперь тебе придётся поберечь свою жизнь.

Он тяжело сглатывает. Я добавляю:

– Если я выйду отсюда с Клифой, я даю тебе слово Риггера, что ты останешься жив.

Надо отдать ему должное: он мужественный человек. В его глазах по-прежнему холод. Вполне возможно, он не поверил. Но рисковать он не будет.

– Ты смертный, – он констатирует факт.

В дверь раздаётся удар.

– Как и ты.

Он думает. Дверь трещит. И тут мне приходит в голову одна мысль.

– Существует обратное заклинание, – говорю я.

– Да, – он кивает.

– И ты знаешь, где его достать.

– Да.

– Теперь оно нужно нам обоим.

– Им может воспользоваться только смертный, – говорит Касс.

– Значит, мы бросим монетку.

Он думает, глядя на дверь.

– Пошли.

Он кричит:

– Это я! Всё в порядке! Не стрелять!

Удары прекращаются. Касс открывает дверь. За дверью – толпа телохранителей.

– Не стрелять, – говорит он. – Он со мной.

Я выхожу вслед за ним.

Мы идём: он, а затем я. Стражники провожают нас взглядами. От них так и веет недоверием. Касс может сейчас забежать в какую-нибудь дверь и исчезнуть. А меня убьют.

Впрочем, меня нельзя убить. Меня нельзя даже ударить.

Мы спускаемся по витой лестнице. Камень, дерево, ковры: интерьер не уступает императорскому дворцу Оменескорна.

Ещё ниже. Судя по всему, мы уже под землёй. Стражники идут за нами и перед нами.

– Не стрелять, – говорит Касс очередной группе поджидающих за поворотом коридора.

Отделки из дорогого дерева больше нет. Теперь под ногами – камень. В небольшом зале горит камин. Около камина – тяжёлая кованая дверь. Её открывают перед нами.

Подземелье. Я уже предвкушаю надпись «Здесь заканчивается бессмертие». Но подобной надписи тут нет. Мы попадаем в небольшой зал.

– Это моя игровая комната, – говорит Касс.

На стене распят человек: привязан верёвками. Сегодня Касс с ним ещё не развлекался: тело в порядке. Человек поднимает голову.

– Сука, – говорит он тихо.

– Нам дальше, – предупреждаю я Касса.

Касс понимает это не хуже меня. Он проходит мимо распятого. Краем глаза я замечаю у стены сложный механизм с множеством шестерен. Из механизма торчит человеческая рука. Криков нет: молчание.

Дверь из первой пыточной ведёт во вторую. Касс проходит её, не останавливаясь. Тут кипит работа. Огромный палач в набедренной повязке прижигает факелом спину какого-то несчастного. Тот орёт. Меня это не касается.

Следующее помещение – это уже не пыточная. Тут холодно. Это небольшая комната со стенами естественного происхождения: пещера под замком. В полу – отверстие. Туда ведёт лестница.

Касс оборачивается к следующим за нами.

– Три кирки, – говорит он.

Из темноты позади солдат появляются три человека. Даже здесь, в полутьме, в свете настенных факелов, видно, как они бледны. У них измождённые белые лица. В руках – кирки.

– Остальные – здесь.

Подземные рабочие спускаются первыми, за ними – Касс. Затем – я.

Мы оказываемся в огромном подземном зале. В полу – ямы. Каждая глубиной метра три и размерами не более чем метр на метр. В дальнем конце зала стоит что-то, напоминающее печь. Касс идёт туда. Я за ним.

Это и в самом деле печь. Правда, странная. Вроде все элементы, как у печи, но ни жарить в ней что-либо, ни обжигать, например, кирпичи, нельзя. Мне так кажется.

– Тут делают раствор, – отвечает Касс на мой немой вопрос.

В паре метров от печи – стол. Хороший деревянный стол. Когда-то онбыл крепким и, вероятно, дорогим, но теперь рассохся и стал покрываться трещинами. Люди живут дольше вещей.

За столом – мужчина в очках. Перед ним – кожаные свитки. Бумага в таких условиях долго не сохраняется. Мужчина что-то пишет на развёрнутой коже. Заметив Касса, он встаёт. Он одет в кожаную одежду. Руки до плеч обнажены.

– Клифа. Найди мне такую женщину.

Мужчина начинает рыться в свитках. Через десять секунд, не более, он сообщает:

– Шестой по третьему ряду.

Касс идёт направо. Я за ним. Рабочие семенят следом.

Я не очень понимаю, как Касс ориентируется. Наверное, он знает тут всё наизусть.

Многие ямы залиты серой камнеподобной массой.

В каждой – человек. Мне хочется убить Касса. Спустить его самого в одну из ям и залить раствором.

– Тут, – говорит он.

Могильщики начинают стучать кирками по камню. Раствор – более хрупкий, чем окружающая скала. Яма растёт.

Мы молчим. Через несколько минут одна из кирок врезается во что-то податливое. Это голова. Женская голова. Этим утром женщина в тысячный раз открыла глаза и снова умерла от удушья, не в силах пошевелить и пальцем.

– Это не самое страшное, – говорит Касс. – Некоторых я замуровываю, оставляя голову снаружи. Они умирают много медленнее и мучительнее.

Рабочие дробят камень.

– Что ты будешь делать потом? – спрашивает Касс.

– Клифа и все люди, с которыми я пришёл сюда, свободно уйдут. Ты будешь всё это время под моим надзором. А потом мы пойдём за обратным заклинанием.

Он усмехается.

– Vitum… Ты думаешь, его так просто взять?

– Силой можно взять всё.

– Силой ты его не возьмёшь. Оно нигде не записано. Его знают несколько человек, и все они приближены к императору.

Что-то тут снова не так. Все, в том числе и Цикра, говорили, что за vitum нужно идти в северо-западные горы.

– Разве оно не горах?

Касс молчит.

– Я убью тебя, если ты не будешь отвечать. И можешь мне поверить, я выйду отсюда живым, как вышел живым из дома твоего брата.

– Оно было в горах. Когда-то. Старейшины. Передача знаний новому поколению отшельников. Император захватил их. И выпытал заклинание. Сто с лишним лет назад. А потом убил их всех.