Мой желанный и неприступный маркиз - Александра Хоукинз

— Нет, все хорошо, — начала она.

— Не лги. На твоих щеках слезы, Темпест. — Вид слез настолько задел его, что он стал вытирать их большим пальцем.

— Шанс, ты не сделал мне больно. — Она замолчала, прикусила губу. — Может быть, только в самом начале — немного.

У Матиаса не было опыта соблазнения невинных девиц. Темпест оказалась исключением из большинства правил, которыми он руководствовался по отношению к женщинам. Он лишил ее невинности, а из разговоров с друзьями он знал, что у невинной девушки могут возникнут болезненные ощущения. Но даже если это так, все равно он был бестактен во время соития.

— Впредь буду более аккуратен с тобой, — торжественно пообещал он.

— Ты и был очень аккуратен, — заверила она, касаясь его лица. — Случившееся меня ошеломило, вот и все.

Матиас нерешительно кивнул. Сейчас он мог ей только посочувствовать. Он обнял ее за плечи. Она прижалась щекой к его груди.

При мысли о том, что он стал причиной ее слез, Матиас сам едва не зарыдал.

— Это все меняет, — пробормотал он в ее волосы.

Темпест вздохнула.

— Ты захочешь сделать это еще раз.

Его плоть шевельнулась в ответ на эти слова.

«Не сейчас, ненасытная!»

Матиас положил руку поверх простыни на растущую выпуклость, чтобы она не заметила, что его тело совершенно его не слушается.

— Снова уложить тебя в постель? Да. Я мог бы привыкнуть засыпать с тобой в обнимку…

Темпест обвела пальцем вокруг его левого соска, и плоть под ее пальцами затвердела. Каждый ее жест возбуждал его.

— Только засыпать? — невинно спросила она.

Матиас не слишком нежно уложил ее на спину, сам улегся сверху.

— Нет, ты делаешь меня ненасытным. Я хочу всего. — Он взял ее руку и положил себе на промежность, чтобы она почувствовала доказательство его желания. — Если бы тебе не было больно, я бы уже был внутри тебя.

— Я не такая неженка, — возразила она. — Мы могли бы…

Матиас покачал головой. Еще одно слово — и он отбросит простыни и войдет в нее.

— Нет, — сказал он, смягчая отказ поцелуем. — Не хочу больше причинять тебе боль. Я могу подождать.

Теперь, познав ее, он знал, что будет обладать девушкой еще раз.

«И еще раз».

Матиас лег на спину, прижал ее к себе, чтобы иметь удовольствие сжимать ее в объятиях. Его друзья, скорее всего, посмеялись бы над тем, что он настолько ослеплен любовью, но он готов выносить их насмешки. Темпест стоила того.

— Скоро мне придется еще раз сыграть роль кучера и отвезти тебя домой, — сказал он, испытывая такое наслаждение, что даже расставание не могло испортить ему настроение. Если Темпест окажется в своей постели до того, как ее матушка вернется домой, леди Норгрейв никогда не заподозрит, что последние пару часов ее дочь провела в постели с мужчиной.

— Значит, это будет наш с тобой секрет? — Девушка подняла голову, которая удобно лежала на его груди, посмотрела ему в глаза. — Ты не скажешь своим друзьям.

Матиас взъерошил волосы. От друзей у него секретов не было, но не это ее волновало в первую очередь. Темпест беспокоилась, что их семьи узнают об их отношениях. Но это была их первая ночь, и он не хотел портить ее правдой.

Их семьи в конечном итоге узнают о них с Темпест. Почему он был в этом так уверен?

Матиас сам собирался им рассказать.

На следующее утро Матиаса вызвали в городской особняк Блекбернов.

Дверь открыл Макки, отошел в сторону, пропуская Матиаса.

— Вы опоздали, лорд Фейрлэм, — заметил лакей, в подтверждение своих слов глядя на часы.

— Никак раньше не получилось, Макки, — ответил Матиас, протягивая слуге трость и шляпу. — У меня была назначена встреча у собора Святого Павла. Я обязан был там быть. А где родители?

— В гостиной, — ответил пожилой слуга. — Если последуете за мной…

— Не утруждайся. Я сам найду дорогу, — ответил он, отказываясь от помощи слуги и направляясь к лестнице.

— Вот и прекрасно, милорд.

— Матиас!

Он поднял голову и увидел вверху свою самую младшую сестру, Констанцию.

— Рад видеть тебя, малышка, — произнес он, перескакивая через две ступеньки. — Я думал, мама велела тебе перестать лазать по перилам?

Семилетняя малышка широко улыбнулась — стало видно, что у нее выпал передний зуб. Понятно, почему она шепелявила сильнее обычного.

— Мама говорит, что я могу лазать где угодно, если кто-нибудь за мной присматривает.

Матиас оторвал ее от скошенной балюстрады и перекинул через плечо.

— Герцогиня не разрешала тебе падать головой вниз на глазах у зрителей.

Девочка засмеялась, когда он оставшуюся часть пути по лестнице и дальше в гостиную нес на руках. Матиас вошел в распахнутые двери и усмехнулся, когда родители поспешно отпрянули друг от друга.

— Тысяча извинений за то, что помешали, — произнес он, полуоборачиваясь, чтобы им смогла помахать и Констанция. — Смотрите, кого я нашел на лестнице.

— Констанция! — воскликнула герцогиня, вставая с дивана и направляясь к детям. — Сколько раз я говорила тебе, что опасно лазать по перилам?

— Там она и зуб себе выбила? — пошутил Матиас, несколько раз подпрыгнув на каблуках — в ответ сестра засмеялась.

— У нее уже лицо покраснело, — заметила мать, не отходя далеко на всякий случай.

Матиас закатил глаза.

— Держу пари, что этот цвет ей к лицу. — С пятью своими братьями и сестрами он в детстве обращался одинаково, и еще никого не уронил.

— Шанс, поставь ее, пока кровь из ушей не пошла, — велел отец, откидываясь на спинку дивана и получая истинное удовольствие от хаоса, вызванного приходом детей.

— Слышала, малявка? Папа говорит: хватит вести себя, как глупая обезьянка. — Он быстро обнял ее и поставил на пол.

— Нет! — Констанция обхватила руками его за бедра и прижалась к брату.

Матиас с сожалением вздохнул.

— Прости, моя девочка. Папино «нет» отменяет твое.

Герцогиня почувствовала, что самая юная из Руков сейчас заплачет, и взяла ситуацию под контроль.

— Констанция, тебя искал Макки.

— Чего ему надо? — Темно-синие глаза обиженно и подозрительно смотрели на маму.

— Это тебе придется у него спросить… — Герцогиня нагнулась и поцеловала дочь в лоб. — Однако я хочу, чтобы ты пообещала, что будешь держаться подальше от перил, когда пойдешь его искать.

Констанция надула губки, доказывая, что не в возрасте дело: члены семейства Рук не любят проигрывать.